Слепой. Проект «Ванга»

Уезжать он не стал, решив сделать вид, что ему велели дождаться седоков. Впрочем, у него было подозрение, что ждать одного из них придется совсем недолго. И верно: кованая железная калитка беспрепятственно пропустила Нину, но, когда туда следом за ней сунулся Федор Филиппович, дорогу ему загородил рослый охранник – прилично одетый, очень вежливый и даже приветливый, но совершенно непреклонный. Что там говорилось, Глеб не слышал, но, судя по неумеренной жестикуляции Федора Филипповича, отставной полковник Потапчук был возмущен тем обстоятельством, что в особняке Грабовского его, оказывается, никто не ждет и, более того, не хочет видеть. Он разыграл перед охранником целый спектакль, тыча ему в нос каким-то удостоверением, издалека действительно похожим на пенсионное. Охранник удостоверение внимательно прочел, после чего стал еще вежливее, но непреклонности у него, увы, не убавилось, и спустя две минуты Федор Филиппович, широко и раздраженно шагая, вернулся к машине и сердито плюхнулся на переднее сиденье.

– Вам бы на сцене выступать, товарищ генерал, – льстивым голосом произнес Глеб. – А лучше на манеже.

– Молчи, язва, – отдуваясь, проворчал Потапчук. – Не мог же я тебя одного сюда отправить!

– Это почему же?

– Проект «Зомби», – не совсем понятно ответил Федор Филиппович. – Наше с тобой знакомство возникло благодаря этому проекту. Неохота, чтобы оно прервалось по той же причине.

– А вы становитесь суеверным, – заметил Глеб.

– Еще нет. Но если и ты следом за другими угодишь в эту мясорубку, стану.

– А вы думаете, мясорубка все-таки работает?

– А ты думаешь, для чего я здесь?

– Вот я и думаю, – в тон ему сказал Глеб, – для чего вы здесь?

– Чтобы получить определенный ответ, – буркнул генерал и, покосившись в окно, добавил: – Во, уставился, как солдат на вошь. Очень мы ему не нравимся.

Перегнувшись через него, Глеб посмотрел в правое окошко. Охранник, не пустивший Федора Филипповича во двор, оказывается, все еще стоял у открытой калитки, с явным неудовольствием глядя на машину. Постояв так еще немного и убедившись, что непрезентабельный «опель» даже не собирается уезжать, а собирается, напротив, и дальше торчать здесь и портить пейзаж, охранник отклеился от калитки и пружинистым шагом профессионального спортсмена пересек проезжую часть.

Глеб дал ему возможность обойти машину кругом и постучать в окно, после чего не спеша опустил стекло.

– Ну? – неприветливо спросил он, в типично водительской манере выставив в окно голову и левый локоть.

Его самого эта манера безумно раздражала, и именно это заставило его к ней прибегнуть, хотя он и понимал, что такая позиция крайне невыгодна: при желании охранник мог беспрепятственно взять его за волосы и немного поучить хорошим манерам, стуча головой об стойку кузова. Правда, по окончании урока охранника пришлось бы хоронить, но это уже не имело отношения к делу.

– Здесь нельзя стоять, – заявил охранник.

– Кто сказал? – нагло осведомился Глеб.

Охранник молча вытянул палец, указав на знак «Остановка запрещена», в зоне действия которого припарковался Глеб.

– Надо же, – хладнокровно произнес последний, – а я и не заметил. Понатыкали их везде… Ну, и что?

– Проезжайте.

Тон у охранника был по-прежнему ровный, металлически-неприязненный, прямо как у инспектора ДПС, который вынужден отказаться от заманчивой идеи обобрать автолюбителя, потому что видит в салоне его машины включенную видеокамеру.

– А ты кто – ГИБДД?

– Я не ГИБДД, – терпеливо сказал охранник, – но могу вызвать. И их, и ОМОН.

– Слышь, земляк, – миролюбиво сказал Глеб, – ну, ты чего привязался? Ты ж видишь, я пассажира жду.

– Отгоните машину на сто метров и ждите сколько влезет, – сказал охранник.

– Еще чего!

– Постановление правительства Москвы. – Охранник извлек из внутреннего кармана закатанную в прозрачную пленку бумагу и развернул ее перед Глебом. Это была ксерокопия какого-то документа, напечатанного на стандартном бланке с гербом города и скрепленного целым созвездием разнокалиберных печатей. Глеб наискосок скользнул взглядом по строчкам и убедился, что документ действительно представляет собой что-то вроде охранной грамоты, запрещающей любым автомобилям остановку и стоянку в радиусе ста метров от ворот особняка. Впрочем, Сиверов отогнал бы машину и без этой бумажки; умнее всего было отъехать сразу же, но Глеб был зол, ему хотелось с кем-то поделиться своим настроением, и самоуверенный охранник подходил для этой цели, как никто. – Проезжайте, – закончил охранник, снова складывая бумагу вчетверо и убирая ее в карман.

– Ошейник себе купи, – посоветовал Сиверов, запуская двигатель. – А заодно уж и намордник. А то как бы твоего хозяина не оштрафовали за то, что его собака по улице без намордника бегает.