Слепой против маньяка

– А тебе что, нужно знать, о чем речь идет или только снять информацию?

– Да в общем-то все равно, – пожал плечами Васильевич, – но так можно и компьютерных игр назаписывать, да еще и вирусов к ним в придачу.

Слухач отложил наушники и, ступая по немного наклонному полу, подошел к напарнику.

– Васильевич, что-то не нравится мне этот дом.

– О чем они хоть там говорят?

– Да все о том же – о бабах, о водке… А ты торчи тут и слушай, как дурак.

– А вот теперь снова на английском текст пошел, – Васильевич указал коротким, как обрубок, пальцем, на монитор. – Я, конечно, запишу, но черт его знает, что там написано!

– Давай-ка лучше перекусим, – предложил слухач, вытаскивая из портфеля газетный сверток.

На столике, освобожденном от магнитофонных лент, мужчины разложили незатейливую снедь и, поставив перед собой два пакета молока, принялись перекусывать.

– Эх, пивка бы! – мечтательно произнес слухач, прикладываясь к отрезанному углу пакета с молоком.

– И рыбки, – Васильевич скосился на экран монитора, где то возникали цифры, то вновь исчезали в сером электронном месиве.

– Давай водилу пошлем, – предложил слухач.

– Так по инструкции же не положено, – засомневался Васильевич, но по его глазам было видно: за пиво он готов пожертвовать и инструкцией.

Слухач подошел к торцовой стене и постучал в прямоугольник задвижки.

Тот отошел в сторону, блеснули глаза водителя.

– Чего вам?

Слухач запустил руку в карман и протянул водителю купюру.

– Не в службу, а в дружбу… Сбегай за пивом, да прикупи скумбрию пожирнее, – попросил он.

Водитель крякнул, что-то пробурчал, но деньги все-таки взял. Слухач, удовлетворенный собой, вернулся на место.

– Принесет, Васильевич, не беспокойся.

Теперь мужчины уже с отвращением смотрели на молоко.

Шофер аккуратно перегнул банкноту пополам, положил в нагрудный карман пиджака и вышел на улицу. Он даже не успел захлопнуть дверцу, как услышал над самым своим ухом вкрадчивый мужской голос:

– Если дернешься – продырявлю.

И тут же почувствовал, как ему под ребра уперся жесткий ствол пистолета. Шофер прекрасно знал, что такими словами обычно не бросаются.

– Не оборачивайся, не оборачивайся, – вновь послышался шепот. – Сделай шаг назад. Так… Отпусти ручку дверцы…

Чья-то рука скользнула ему за пояс и вытащила пистолет.

– Второго у меня нет, – поспешил предупредить водитель.

– Вот так-то, – снова зазвучал шепот. – А теперь, падла, подождешь сорок минут и только после этого можешь доложить своему начальству, что машину у тебя угнали.

Шофер хотел было возразить, что он не водитель фургона «Кока-Колы», а сотрудник ФСБ, но по тому, как безразлично, безо всякой ненависти, звучал голос, понял: перед ним тоже сотрудник каких-нибудь спецслужб. И посчитал за лучшее выполнить приказание.

Он, не оборачиваясь, отступил и почувствовал, как ствол пистолета медленно уходит в сторону.

– Так вот, через сорок минут, не раньше.

Единственное, что он успел увидеть, так это спину мужчины, садящегося в кабину. Автомобиль взревел мотором и рванулся вперед. Водитель еле успел отскочить, иначе его наверняка бы сшибло выступавшим за габариты фургоном.

Еще пять минут – и улица опустела.

Водитель тряхнул головой, как бы желая проверить, не сон ли это. Но нет, он стоял один на пустой улице, а машина исчезла. Он тут же отыскал глазами телефон-автомат и бросился к нему. Но лишь только трубка оказалась у него в руках, кто-то взял его за локоть.

– Тебе что сказали! – мягко прозвучал голос. – Иди себе тихонько, как раз через сорок минут и дойдешь. Скажи своему начальству, что нечего тут делать людям, чье ведомство называется тремя буквами. Ясно тебе?

Шофер вздрогнул и кивнул. А затем медленно двинулся прочь от телефона-автомата.

Слухач и его напарник даже не успели поймать пакеты с молоком.

Васильевич вообще не удержался на стуле и, упав на пол, больно ударился головой о металлическую ножку стола.

– Он что, вконец охренел? – возмутился слухач, хватаясь в трясущемся фургоне то за спинку стула, то за край стола.

Он пробрался к перегородке и попробовал открыть задвижку. Но та, казалось, намертво приросла к стенке. Тогда слухач принялся колотить кулаками в перегородку и кричать:

– Стой, дурак! Куда ты понесся?

Но гробовое .молчание было ему ответом.

– Сейчас же выходи на связь, Васильевич! – закричал слухач. – Скорее!

И не дожидаясь, пока его напарник опомнится, сам бросился к пульту связи. Не успел он пробежаться пальцами по клавиатуре, как в фургоне внезапно погас свет. Вместе с центральным плафоном погасли все индикаторы.

– Ток, ток отключили! – кричал слухач в темноту. Но что он мог сделать?

Дверь блокировалась из кабины, аппаратура оказалась обесточенной, машина неслась по московским улицам. Стучать в стену, звать на помощь? Он и сам знал – это бесполезно. Звукоизоляция в фургоне была отличной. И тогда слухач затих. Он на ощупь добрался до стула и только вслушивался в частое дыхание своего напарника, которое доносилось откуда-то снизу, с пола.

Мужчина, сидевший за рулем, наугад выбрал одну из лежащих в углублении кассет и опустил ее в магнитолу. Кабину наполнили резкие звуки музыки.