Слепой прыжок

Отто вытянулся по стойке «смирно», как перед генералом на строевом смотре. Лицо его, и без того не шибко доброе, стало холодным и злым. Весь внешний вид Отто Лемке на данный момент ни разу не напоминал экспедиционного врача, перед Максом стоял капитан Экспедиционного Корпуса ЕС, машина для убийства.

— Герр Заславский, я хочу сделать официальное заявление. Я отказываюсь от своей доли кладового приза в пользу выживших с эсминца «Ревель». А еще я отказываюсь в дальнейшем выполнять функции вашего заместителя в этой экспедиции. Рапорт об этом я готов подать прямо сейчас, в устной форме. В корпорацию сообщать или нет — исключительно ваше право, герр Заславский.

— Отто, ты с головой поссорился? Что случилось?

— Герр Заславский, я, как экспедиционный врач, готов пройти любые тесты, в том числе и на психологическую устойчивость. Для вашей уверенности в результатах эти тесты может провести герр Арро, ему хватит на это квалификации.

— Так, Лемке, отставить. Никакой рапорт я от вас до окончания экспедиции не приму. Хватит и того, что невозможность кадровых перестановок прописана в контракте, если вы соблаговолили, конечно, его прочитать перед подписанием. Если вам так хочется — то Арро проведет на вас серию тестов, для уточнения вашего психологического состояния. Если вам от этого будет легче — я отстраняю вас от работ по экспедиционным задачам. Можете дальше предаваться уставному рвению у себя в каюте. Но перед этим — соблаговолите объяснить причину вашего поведения. Я приказываю, черт возьми!

— Приказываете? Да засуньте себе свой приказ в Arsch! Schweinhunde, donnerwetter![8] Приказывать имеет право офицер, а не торгаш!

— Да я…

— И «я» свое тоже себе можете засунуть в Arsch и провернуть столько раз, сколько сочтете возможным! Этот корабль подвергся атаке неизвестной силы, капитан Агарис сознательно увел его из обитаемого на тот момент пространства, чтобы не подвергать угрозе Space Unity, эти ребята в криобоксах пожертвовали даже памятью о себе, чтобы не подставить под удар человеческие планеты, этот экипаж повел себя как подобало настоящим воинам…

— Отто, ты…

— Тридцать семь лет я Отто! Я дрался в Экспедиционном Корпусе, мы гоняли пиратов и работорговцев точно так же, как и экипаж капитана Агариса! И превращать в объект наживы их корабль я вам, Arsch mit Ohren,[9] помешать не могу, donnerwetter, но вот участвовать в этом акте вандализма и надругательства над памятью боевых офицеров и рядового состава ЭК ЕС я не собираюсь! И помогать вам, герр Заславский, в ваших торгашеских целях я тоже не буду! Фрау Ци, похоже, была абсолютно права, когда говорила, что вам жажда наживы, как и любому корпорату, может заменить и честь, и совесть!

— Все сказал? С чего вдруг тебя понесло? Какая, blyad, нажива? Какой, yobany ро golove, акт вандализма, huy тебя разбери?! Отто, если его не починить — он сгниет здесь. Эствей совершенно однозначно выразились, что лучше его потерять. Никто его ЕС не отдаст. А теперь — думай сам. Или мы его объявляем своей собственностью, чиним и все такое — или он превращается здесь в атомарную пыль. Выбирай, Отто!

— Макс, Lecken Sie mir Arsch und seid gesund,[10] в следующий раз выражай точнее свои мысли, а? Будь так любезен. Я ж тебе чуть в голову не ударил, командир. — Отто насупился.

— Да ты мне даже слова вставить не дал, зараза. Завелся с полоборота, как породистый двигатель внутреннего сгорания.

— Извини, командир. Так что с «Ревелем»?

Макс пожал широкими плечами, почти прижимая их к голове:

— Да понятия не имею. Леон туда полтора часа назад где-то уехал, смотреть что да как. Он на связь еще не выходил, а мне не до того было. Я тут вообще-то записи «черного ящика» смотрел. Потом ты пришел. А остальное ты и сам знаешь, не до Леона было. Так. Стоп. Ты говорил про ребят с эсминца? Что с ними?

— Можно, говорю, размораживать, готовы. Приступаем?

— Да, пожалуй. Пошли, — и Заславский первым двинул к выходу из царства техников. Отто усмехнулся каким-то своим мыслям и пошел следом за командиром.

Выйдя из ангара техслужбы в длинный коридор, соединявший между собой девять основных помещений первичной планетарной базы, они направились в западный сектор, где находился медблок. По пути Отто вдруг отметил для себя, что никогда не задумывался над тем, сколько же в его душе «кнопочек», нажав на которые его так легко вывести из себя. Лемке было немного стыдно за вспышку беспричинного гнева, он понимал, что Заславский меньше всего хотел оскорбить своего подчиненного, да и скорее всего Макс ни на секунду не забывал о том, что в прошлом у этого подчиненного примерно такая же служба, как и у случайно найденных космонавтов с эсминца. Ровно по этим причинам Лемке и было немного стыдно. Но немного, поскольку если бы кто-то попробовал Отто разубедить в причинах вспышки, то с огромной вероятностью это было бы последнее деяние абстрактного «кого-то». Но легче от осознания немцу почему-то все равно не становилось.