Слепой рассвет (СИ)

Чувствовала себя неловко. Обедать при всех не хотелось. Я уже привыкла есть в полной темноте, но казусы случались…

— Я принесу тебе обед в комнату и покормлю, — Герман заметил, что я не ем, но не стал настаивать, понял мое состояние.

Маме пора было ехать на работу. Знакомство с родными Германа прошло хорошо. Хотя я и не видела ничего. Родительница обещала навестить меня в выходные вместе с Валей. Проводив маму, извинилась и поднялась наверх. Машенька спала в своей кроватке, я готова была просто сидеть с ней рядом.

— Полина, может, ты приляжешь? — спросил Герман. Спать я не хотела, у меня было одно желание находиться рядом с дочерью.

— Нет, я посижу, — раньше я любила сидеть в кресле, смотреть в окно или на Машу.

— Я сейчас принесу тебе что-нибудь поесть, за столом ты только воду пила, — он не обвинял, констатировал факт.

— Не нужно, я ничего не хочу. Чуть позже, — усадив в кресло, Герман спустился поговорить с Андреем.

Тишина и темнота последнее время стали моими друзьями, поэтому я чувствовала себя комфортно. Опустив голову на мягкую обивку кресла, я слушала тихое сопение моей доченьки. На сердце становилось тепло. Как бы хотелось стать для нее самой лучшей мамой.

Проснулась Маша быстро. Стала кукситься, еще немного и расплачется. Я могла встать и подойти, взять ее на руки, но боялась, что она разрыдается. Сначала я стала тихо с ней разговаривать, шептала ласковые слова. Надеялась, что малышка узнает мой голос. Она стала хныкать, наверное, пыталась встать на ножки. Звала, скорее всего, бабушку. Машаа к ней привыкла за время моего отсутствия и именно в ней видела маму.

Я встала и подошла к кроватке. Наверное, Зинаида Владимировна забыла включить радио-няню, раз до сих пор никто не пришел.

— Машенька, моя девочка. Мама тебя очень любит, — тихо мягко произнесла я. Протянула руку, чтобы она могла за нее взяться. Почувствовав, что ее ладошка легла в мою руку, я ее не сильно сжала. — Мамина красавица, моя умница… — продолжила шептать, она успокоилась.

Маша шагала вокруг кровати, тянула меня за собой. Она так и не отпустила мою руку, а я радовалась даже такой мелочи. Малышка что-то лепетала на непонятном мне языке. Совсем скоро она заговорит, лепет сменится первыми словами.

— Полина, что же ты меня не позвала, — вошла в комнату Зинаида Владимировна. Наверное, она хотела, как лучше, но мне стало неприятно. Маша моя дочь и я желала, чтобы она меня вспомнила. Меня считала своей мамой.

Глава 53

Герман

Поли сейчас очень нелегко, но она у меня сильная. Я чувствовал, как ей неприятно слышать жалость в голосе моих родных. Оставил ее наверху, чтобы спокойно поговорить со своей семьей.

Андрей спешил в компанию, но задержался по моей просьбе.

— Герман, Маша может в любой момент проснуться, давай обсудим все вечером, — заговорила первой мама. Мы собрались в кухне.

— Мам, с Машей сидит Полина, — напомнил ей.

— Она же не видит, Герман. Малышка проснется, расплачется, как Полина ее успокоит? Маша вас забыла за четыре месяца, ей время нужно, чтобы привыкнуть, — возможно, мама хотела, как лучше, но внутри меня рос протест.

— Мама, с тобой у меня будет отдельный разговор, — я очень сильно любил родительницу, она мудрая и невероятно добрая, но и сейчас она была неправа. Для того чтобы в дальнейшем не было недопонимания, необходимо сейчас расставить все акценты. — Андрей, Таня, — брат тут же притянул жену к себе и встал за ее спиной, словно я собираюсь обидеть Таню, — у меня к вам лишь одна просьба — не относитесь к Полине, как к инвалиду. Конечно, Поле нужно оказывать помощь и поддержку, но без жалости в голосе. Даже меня напрягло, когда вы за столом обрывали фразы. Ведите себя естественно, говорите все, что хотите. Так будет лучше.

— Ты прав, Герман, — произнесла Таня. — Представив себя на месте Полины, могу сказать, такая позиция неприятна. Мы постараемся исправиться.

— Понимаю, вам всем непросто, но ей тяжелее всех. Я продолжаю надеяться, что к Полине вернется зрение. Верю в то, что это возможно. Я говорил со многими специалистами и они не исключают такой вероятности. Когда полностью восстановится ее нервная система, возможно, случится чудо. Полине я об этом не говорил. Не хочу, чтобы Поля надеялась и разочаровывалась. Она будет зря напрягать глаза. Мы оставим все, как есть. В ее душе должен царить покой, помогите нам.

— Герман, конечно, мы поможем. Сделаем все, что ты скажешь, — заговорила мама. — Я Полину, как родную полюбила. У меня нет снох, у меня две дочери, — взглянула она на Таню.

— Рад, что вы меня поняли, — оглядел их всех. — Андрей, езжай на работу, мы с тобой вечером обсудим еще один вопрос.

— Я к Максу, — улыбнулась Таня и поспешила к сыну, который не хотел находиться в постели. Он не любил болеть и ненавидел бездействие. Настоящий Черногоров.

— Герман, я все-таки пойду к Машеньке. Мое сердце не на месте, — произнесла мама.

— Маша с мамой, — твердость в моем голосе родительницу немного смутила. Я понимаю, она хочет, как лучше, но не стоит перегибать. — Мам, я хотел с тобой поговорить о Виктории.