Слепой (СИ)

- Спасибо, - еще раз бегло оглядев себя в зеркало, я развернулась на сто восемьдесят градусов и взяла с кровати телефон. - Я готова.

- Тогда пойдем, - папа выскользнул за дверь.

***

Я нервничала. Сильно.

Раньше никогда особо не наблюдала за собой такой нервозности, но в этот раз все было иначе, и я не знала, почему.

- Доброе утро, Михаил Валерьевич! - весело поприветствовала я седовласого мужчину, который сидел за стойкой ресепшн.

Он, широко улыбнувшись, помахал мне рукой.

- Привет, Алина! Ты такая красавица! Только глянь на себя! - я захихикала, а взгляд Михаила Валерьевича переметнулся на папу, который шел впереди и о чем-то усиленно думал. - Наверно, у вашей дочери нет отбоя от поклонников, так, Александр Андреевич?

Папа рассеянно посмотрел на мужчину и улыбнулся.

- Да, - ответил он запоздало.

Поклонники.

Тема мальчиков была для меня закрытой. У меня еще не было парня. Во-первых, мне всего пятнадцать. Еще все впереди, и, в отличие от своих сверстниц, я не стремилась торопиться. Во-вторых, папа всегда говорил, что учеба должна быть для меня на первом месте. От этого зависит мое будущее. Но с этим проблем никогда не возникало. Я твердая отличница. В-третьих, я не жаждала кидаться в объятия любви. Знаю, я еще недостаточно взрослая и совершенно не имею опыта, чтобы рассуждать и заявлять об этом, но я разочарована в этом чувстве. Правда, если любовь упадет ко мне в руки, я не стану от нее отказываться. Наверно…

Папа широко распахнул тяжелую дверь, позволив мне выйти. Как только мы оказались на улице, я пожалела о том, что не взяла пиджак. Было холодно, но туман почти рассеялся.

Я обняла себя руками.

- Замерзла? - спросил папа.

- Немного, - ответила я.

Автомобиль отца - черный «Мерседес-Бенс» S-класса - уже стоял перед домом. Подойдя к машине, я наклонилась вперед, чтобы поприветствовать водителя - Павла, но его не оказалось на месте. Выпрямившись, я устремила непонимающий взгляд в сторону отца, который обходил «Мерседес», направляясь к водительскому месту.

- Ты поведешь? - удивилась я.

- Я дал Павлу выходной, - пояснил он.

- О.

Я получила очередную порцию удивления.

- Садись, Алина. Холодно.

Я открыла дверцу и запрыгнула на переднее сидение рядом с папой. Он завел автомобиль и включил обогреватель. Через минуту мы стали отъезжать от дома. Я прислонилась головой к боковому окну и стала смотреть на мелькающие здания просыпающегося Санкт-Петербурга.

Мы ехали в полной тишине до первого цветочного магазина. Я стала засыпать, когда машина резко затормозила. Папа побежал в бутик, а я осталась ждать в салоне. С каждой минутой, которая приближала меня к школе, мое сердце билось все быстрее и быстрее. Волнение нарастало в груди. Но ведь мне не о чем волноваться, потому что у меня идеальный образ.

Я - Алина Воронова. Самая популярная девочка в классе, и одна из популярных в школе. У меня куча друзей, меня уважают и хвалят учителя, на меня обращают внимание мальчики, со мной хотят дружить девочки… Я - воплощение идеальности и уверенности, как все считают. Так почему мне так страшно?

Возможно, потому, что однажды мне надоест строить из себя самую хорошую девочку в этом мире, и я просто сорвусь? Но я не хотела, чтобы кто-то видел меня настоящей. Я не хотела показывать людям свои проблемы и слабости, потому что тогда они задавят меня. Ведь проще общаться с человеком, у которого все хорошо, чем с тем, кто страдает от проблем.

Да и какие могут быть проблемы у избалованной девчонки, верно? Ведь у нее есть все, но это все - ненастоящее.

Мои размышления прервал папа. Он громко захлопнул за собой дверцу и положил на задние сидения огромный букет красных роз. Это для Елизаветы Григорьевны - моей классной руководительницы. Эта женщина никогда мне не нравилось, но для хороших оценок приходилось делать вид, что я ее безумно люблю.

- Я же включил обогреватель, - пробормотал папа. - Тебе все еще холодно?

Я дрожала, но не потому, что замерзла. Это была дрожь волнения.

- Нет, - сказала я. - Просто немного переживаю.

Папа изогнул правую бровь, но взгляда на меня не перевел, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу.

- Ты переживаешь? Прости, я не ослышался? - он усмехнулся, а я закатила глаза.

- Это не смешно, - буркнула я.

- Ты же моя дочь. Ты не можешь переживать из-за такой ерунды, как первое сентября, - сказал папа.

Это было так. Но все же я испытывала волнение. Во-первых, я давно не видела своих друзей и с нетерпением ждала встречи с ними. Во-вторых, в конце этого года мне нужно будет сдавать ГИА. Хотя последнее не должно вызывать у меня сильного беспокойства, потому что я была уверена в том, что мне хватит мозгов для этих экзаменов. Конечно, если что-нибудь не случится, и я не потеряю голову…

- Ах, да, твоя мать звонила, - как бы невзначай проронил папа.

Мне дико не понравилось то, с каким тоном он произнес слова «твоя мать». И я хотела сказать об этом вслух, но промолчала. Не хотелось сейчас ругаться с ним. Настроение и так оставляло желать лучшего.