Слепой (СИ)

- Окей, оставлю тебе сырых, но и сварю. Отравишься еще от сырых, потому много не дам, - что за херню я выдал сейчас? Только когда я вышел из комнаты, осознал, что отчего-то слишком заботливо себя веду. Потому это казалось мне странным. Обо мне же никто никогда не заботился, да и я этого не умею… Но точно знаю, что сейчас мне хочется сделать что-то не для себя, для этого придурка упрямого. Ну не бред ли? Я тряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Мне бы еще с готовкой управиться – надо же! Готовить не только себе. И уже не в первый раз, однако…

* * *

- Пельмени готовы, - когда я в следующий раз зашел в гостиную, Мир, уже одетый в домашнюю футболку и штаны, сидел на кровати по-турецки, поставив перед собой машинку и методично что-то набирая. Надо будет как-нибудь попробовать прочитать, что он там строчит, подумал я. Книгу, что ли?

- Окей, - отозвался блондин, на миг отвлекаясь и с силой ударяя в последний раз, смещая верхнюю часть вправо заученным жестом. Вздохнул, выгибая спину и поднимая руки, потягиваясь, встал, относительно нормально прошел по середине комнаты, даже не опираясь на стену, но зато впечатался в нее чуть левее дверного проема. Я не выдержал и хохотнул, потянув блондина за руку в правильном направлении. Тот недовольно поморщился, злобно рыкнул, потирая ушибленный нос, но безропотно позволяя тащить себя в сторону кухни, откуда доносился восхитительный, на мой взгляд, аромат.

- Твои сырые пельмешки, а тут обычные, - я посадил парня, сам усаживаясь напротив и принимаясь за еду. Впрочем, я в основном наблюдал за слепым, что с каким-то восторгом, непонятным мне, съел сырые пельмени (меня чуть не подташнивало во время этого), а потом принялся за сваренные, как за какое-то лакомство.

- Так любишь пельмени? – удивленно спросил я, заставив парня почти подавиться. Свою порцию я уже съел и теперь ждал его.

- Люблю, - сдержанно ответил он, отправляя последний себе в рот и облизывая тонкие губы. Ну блять, заче-ем? Я поднялся со своего места, отбирая тарелку у блондина и с грохотом сгружая все в посудомоечную машину.

- Все, ужин окончен, - сказал я, - чай? Кофе? Потанцуем? – я не мог не ухмыльнуться, глядя на смешливую улыбку на лице Мира.

- Пожалуй, откажусь, - хмыкнул тот, поднимаясь со своего места, - спасибо за ужин.

- Да, пожалуйста, - отозвался я, понимая, что отчего-то все барьеры мои летят в ебеня, когда этот парень так искренне улыбается. Точно в клуб. Завтра же. И с Никитой пересечься, вдруг, чего нового предложит, или развеяться…

Пожалуй, я ненавижу, когда он облизывает свои тонкие бледные губы. От этого его какое-то неправильное лицо выглядит слишком невинно, хотя, по идее, должно опошлиться. Но куда этому стать пошлым? Он же… как невинная девственница. Хотя, откуда я знаю, трахался он с кем-то или нет? Этого в его резюме не написано, а сам он точно не станет на подобные темы говорить. Да и как-то это… Мы же парни, нахер нам о таком говорить?

- Мир, ты такой… блять, - не выдерживаю, произнося эти слова, когда он в очередной раз теребит край футболки, но почему-то не уходит с кухни. Медленно подхожу к блондину, заставляя того чуть отпрянуть назад, когда я оказался слишком близко. Дыхание Кантемирова сбилось, влажные волосы забавно топорщились… Милый. Нет, правда, это ужасно, но мне так кажется, что он милый.

- Отстань… - тихо и неуверенно произнес слепой, жмуря пустые глаза, - отойди… - его ладони упираются мне в грудь, отталкивая, словно не настаивая, но прося прекратить, пока не поздно.

- Угу, - наклоняюсь, щекоча своим дыханием ухо слепого, скольжу языком ниже, по скулам, руками обвивая парня. Так хочется, хоть и нельзя… Мягко припадаю к влажным теплым губам, которые как-то покорно раздвигаются, хотя ладони стискивают футболку на груди, пытаясь отстраниться, но я все целую, мягко, неторопливо, видя, как ломается его сопротивление. Хочется – значит, бери же, да? У меня всегда так было. Прижимаю парня к себе ближе, углубляя поцелуй и глядя полузакрытыми глазами на подрагивающие ресницы зажмурившегося слепого. Мило, да.

День второй. Сочувствие.

Мило, только как-то неправильно. Мир больше не сопротивляется, но эта равнодушная покорность… Гр-р, выбешивает. Он просто приоткрыл рот, позволив мне целовать его, но сам не отвечал. Ни капельки. Я же не могу… не могу сейчас отстраниться, хотя он все еще стискивает тонкими пальцами футболку на моей груди. Просто это притяжение к нему кажется сейчас неразрывным. Блять, Макс, до чего ты докатился? Борешься с желанием разложить парня (парня!) на своей же кухне. А ведь, вроде, я никогда не имел склонностей к педикам…

Не могу думать, чувствуя его горячее дыхание на своих губах. Он учащенно дышит, стараясь успокоиться, словно внушая себе, что все в порядке, когда я прижимаюсь ближе, лизнув языком его небо. Надо же, подрагивает, а я, твою мать, возбуждаюсь. Думаю, в домашних свободных штанах это особенно заметно.

Мир резко ударяет мне кулаком в грудь, заставляя подавиться воздухом и отпрянуть.

- Ты… чего? – спрашиваю я, кашляя.