Слепой стреляет без промаха

Мужчина дрожащими руками вытащил из-под столика бумажник, за которым тянулись хвосты клейкой ленты. Жена следила за ним затравленным взглядом.

Стараясь не показывать содержимое бумажника, старик принялся выковыривать оттуда две стодолларовые купюры.

– Я сам! – скомандовал бандит, вырывая бумажник из рук и опуская его во внутренний карман куртки.

– Вы же обещали… – со слабой надеждой на справедливость сказала женщина.

– Так у вас же ничего нет! Значит, я ничего и не взял, – рассмеялся бандит и протянул руку ладонью вверх. – Серьги!

Женщина запустила руку в разрез платья и, царапая кожу острыми крючками сережек, принялась доставать их. Бандит приблизил к ее лицу ствол автомата, и женщина замерла.

– Дай-ка, я сам посмотрю, – и одним пальцем оттянул декольте. Несчастная ощутила на своем лице смрадное от лука и табака дыхание. Следом за сережками потянулась золотая цепочка, а за ними из-за кружева выскользнул и золотой крестик с надписью «Спаси и сохрани». – Это будет поинтереснее твоих дряблых грудей, – усмехнулся бандит, схватил женщину за плечо и толкнул на пол. Дверь с грохотом отъехала в сторону. Из-за нее послышались плач и причитания.

– Если мы будем тратить столько времени на каждое купе, то не успеем! – зашептал второй бандит.

– А какого черта ты стоишь у меня за спиной? Пошел вперед!

Напуганные выстрелами в соседнем купе, другие пассажиры расставались со своим имуществом уже добровольно. Более сообразительные отдавали свои двести долларов, и вскоре спортивная сумка на плече одного из бандитов оказалась наполненной до половины. У второго карманы топорщились от снятых драгоценностей. В вагонах, куда еще не добрались бандиты, началась самая настоящая паника. Поползли самые невероятные слухи, будто бы уже убито десять человек. И эта цифра, передаваемая из уст в уста, становилась все более устрашающей. Слухи подогревались каждой новой автоматной очередью и звоном разбиваемого стекла.

Из одного вагона выскочил молодой парень с чемоданом в руке и бросился к лесозащитной полосе. Лысый, стоявший у головного вагона, вскинул автомат и пустил вдогонку ему короткую очередь. Парень пошатнулся и, хватаясь руками за колючие ветви елей, упал на колени, а затем, вскинув руки, опрокинулся на спину. В темноте ярко светилась белизной рубашка, да поблескивал камень в зажиме для галстука.

– Проверь, что там у него, – скомандовал Лысый своему подручному, а сам с автоматом наперевес двинулся вдоль вагонов.

Он дважды выстрелил, заметив темный силуэт в двери одного из вагонов. Желающих подышать свежим воздухом тут же поубавилось.

Лысый взглянул на часы. Прошло ровно семь минут, а они еще не успели обчистить и половину поезда. Правда, в запасе у них оставалось еще достаточно времени.

Следующий состав должен был проследовать по этому пути только через два часа.

Лысый знал об этом доподлинно, план операции был им разработан в мельчайших деталях. Он целых две недели прожил невдалеке от станции, снимая комнатку в деревенском домике. Каждую ночь он выходил к железнодорожному полотну и с часами в руках отмечал прохождение поездов, пока наконец не составил себе четкий график.

Наверное, единственным в поезде, кроме самих бандитов, кто не паниковал, был Глеб Сиверов. Он спокойно дождался, пока Наталья оденется, и улыбнулся, ободряя девушку. Та смотрела на него как на сумасшедшего.

– И вы еще можете улыбаться? Вы так спокойны? Затем она распахнула сумочку и выложила на стол пачку денег.

– Простите, но я от волнения даже не могу сосчитать, сколько здесь будет долларов, если переводить их по курсу. Но думаю, значительно меньше сотни.

– И что ты предлагаешь? Чтобы я сосчитал их?

– Может, вы бы могли одолжить мне сотню, а остаток я вам как-нибудь верну, – она подвинула пачку к самому краю стола.

Глеб преспокойно взял деньги и бросил их внутрь сумочки.

– Сиди и не дергайся, – сказал он Наталье, – все будет хорошо.

Он стал ногами на полку и, запустив руку в глубину багажного отделения, дотянулся до своей спортивной сумки. Расстегнул молнию и вытащил пистолет. У Натальи от удивления раскрылся рот и никак не хотел закрываться. В глазах отразился ужас.

– Вы с ними из одной шайки?

Но тут же она отбросила это нелепое предположение.

– Вы из милиции?

– Ни то и ни другое, – сказал Глеб, наворачивая на ствол глушитель.

Затем он выгреб со дна сумки три запасные обоймы и положил их в карман куртки, а пистолет заткнул за пояс.

В дверь купе постучали. Глеб запахнул куртку так, чтобы не было видно оружие, и открыл дверь. В коридоре стоял бледный, как выбеленное полотно, проводник. Куда только подевалась его нахальная улыбка?

– Деньги… они требуют деньги, вы же слышали…

– Я тебе что сказал? – произнес Глеб.

– Не понял.

– Я тебе сказал посылать их к черту.

– Но они с оружием…

– Я тебе сказал посылать их от моего имени.

– Но тогда они обещали убить меня… – проводник выглядел таким жалким, что сердце Сиверова дрогнуло.

– Ладно, черт с тобой, а то еще в штаны наложишь, – он достал из-за пояса две стодолларовых бумажки и сунул их в руку проводнику. – Но только смотри, не забудь отдать их мне потом.