Слепой стреляет без промаха

– Ну, как может быть в деревне ребенку? Возится на участке, собирает цветы Бабушка ее любит Подружилась с каким-то мальчиком из Питера В общем, у нее все прекрасно – Это хорошо, – сказал Глеб, усаживаясь к столу – Ну, давай, угощай меня, – Глеб взял бутылку, бросил взгляд на этикетку и наполнил бокалы.

Ирина принялась ухаживать за ним, время от времени восторженно на него поглядывая.

Глеб ел быстро По всему было видно, что он голоден – Ты знаешь, – сказал мужчина, – я могу съесть все, что ты приготовила.

– Можешь есть Холодильник полон продуктов, так что я не боюсь.

Когда бутылка опустела, лицо Ирины немного раскраснелось.

– Я надеюсь, – чуть смущенно сказала женщина, не глядя Глебу в глаза, – ты останешься до утра?

– А ты этого хочешь? – тихо спросил Глеб.

– По-моему, ты об этом догадался.

– Да, догадался, – сказал Глеб, вспомнив, как его руки скользили по шелку халата, вспомнив, что на Ирине ничего, кроме желтого халата, не было.

Хотя нет, было – золотая цепочка с маленьким золотым крестиком, таким тонким, что казалось, возьми его в пальцы, чуть сожми, и он легко изогнется, как проволока.

– Так где ты так долго был? – спросила Ирина, подвигаясь к Глебу – Я тебя уже давно знаю, но никак не могу взять в толк, чем же ты таким занимаешься, почему тебе нужно постоянно уезжать, исчезать и звонить мне откуда-то издалека?

Вернее, ты иногда даже не звонишь мне по месяцу, а то и по два, и я теряюсь в догадках, думая, что ты обо мне забыл, бросил…

– Тебе это не нравится?

– А кому это может нравиться?

– А мне нравится, – улыбнулся Глеб, но улыбнулся как-то горько.

– По-моему, ты садист и, по-моему, тебе доставляет удовольствие меня мучить, – Ирина уперлась лбом в плечо Глеба.

– Нет, нет, я не хочу тебя мучить, Ирина, и меньше всего хочу мучиться сам. А почему я тебе ничего не рассказываю… поверь, что тебе об этом лучше и не знать.

– Но я хочу знать, – настойчиво прошептала Ирина и, приподняв голову, поцеловала Глеба в мочку уха.

– Когда ты обо мне все узнаешь, тебе станет со мной неинтересно, и я даже опасаюсь, что тебе станет страшно.

– Ох, какой ужас! – засмеялась Ирина прямо в ухо Глебу. – Хочешь, я попробую отгадать, чем ты занимаешься?

– Попробуй, – сказал Глеб и провел ладонью по ее темным, чуть влажным волосам.

– Наверное, ты полярный летчик, – рассмеялась Ирина, – или командир атомной подводной лодки.

– Хорошо, что ты не сказала «капитан». На подводных лодках бывают только командиры.

– Вот видишь, как много я о тебе знаю.

– Наверное, ты в детстве очень любила книги о летчиках-полярниках и покорителях Арктики.

– Да я вообще такие книги никогда не любила!

– А что тебе нравилось?

– Мне всегда нравились английские романы. Люблю читать детективы.

Глеб вздрогнул.

– Да, я знаю, я видел твои книжные полки. Ну вот, теперь и ты обо мне много знаешь.

– А можно я совершу еще одну попытку? – сказала Ирина.

– Соверши. Только теперь попробуй взять чуть теплее. Рука Ирины скользнула под ворот рубахи.

– Вот здесь тепло. Наверное, ты, Федор, работаешь шпионом.

– О, да, – заулыбался Глеб, – я самый главный шпион России – Джеймс Бонд.

И пробую завербовать тебя.

– А на какую разведку ты работаешь? – прошептала в ухо Ирина.

– На все сразу. Я тройной агент.

– И на Моссад тоже?

– От случая к случаю – когда они хорошо платят. А почему ты это спросила?

Хочешь эмигрировать в Израиль?

– Нет, не хочу, мне и здесь неплохо. Я, конечно же, шучу, – серьезным голосом сказала Ирина. – Но мне кажется, я не далека от истины, и в моей шутке есть большая доля правды.

– В твоей шутке доли правды нет, – сказал Глеб, приложив указательный палец к пухлым губам Ирины.

– Если бы я не знала, кто ты такой, я бы не боялась произнести это вслух.

– Тогда скажи.

– Нет, нет, не буду.

– Если не хочешь – не говори. – Глеб взял Ирину за плечи и встряхнул. – Послушай, ты можешь включить музыку?

– Конечно. Может, ты хочешь послушать Верди?

Глеб вспомнил, что по дороге к Ирине он слушал увертюру к опере «Аида», когда покупал цветы.

– Нет, Верди я не хочу. Поставь что-нибудь попроще.

– Тогда Моцарта – «Волшебную флейту».

– Вот это подходит. Там есть несколько изумительных мест, – сказал Глеб, – и они меня ужасно волнуют.

– Даже больше, чем я?

– Не надо сравнивать. Это разные вещи.

Глеб прильнул к Ирине и жадно поцеловал ее в полураскрытые пухлые губы.

Ирина ответила ему таким же страстным поцелуем.

– Пойдем… – она взяла его за руку и увлекла в спальню.

Спальней была узкая длинная комната, всю стену которой занимали книги, а весь дальний угол – большая тахта, из-за которой невозможно было подойти к окну.

Халат соскользнул к ногам Ирины.

– Погоди, я включу музыку, – прошептала женщина, и через несколько мгновений из черных колонок полилась музыка.

Глеб, раздражаясь, что каждым своим движением попадает в такт музыки, принялся раздеваться. Он пытался выйти из этого заколдованного круга, но ничего не получалось. На сильные доли такта расстегивалась пуговица, скрип застежки молнии сливался со звоном тарелок. Это было точно так же, как идти по полупустому предпраздничному проспекту, когда из динамиков льется маршевая мелодия.