Слепой стреляет без промаха

Он никогда никого не приводил в этот дом, старался избегать встреч с соседями. Да и сам редко появлялся здесь, предпочитая проводить время в так называемой «художественной мастерской». Но Глеб не сомневался: если спецслужбы начнут искать всерьез, то обязательно докопаются и до этого его укрытия. Москва – город большой, но затеряться в ней невозможно. Здесь на каждом шагу полно агентов, и Какой-нибудь парень, со скучающим видом торчащий под фонарным столбом с полуувядшими цветами в руках, то и дело поглядывающий на часы, – совсем не обязательно безнадежно влюбленный, и в его бумажнике не фотокарточка любимой девушки, а портрет разыскиваемого преступника.

Глеб Сиверов уже, возможно вполне спокойно, применял к себе это страшное слово. Оно потеряло для него изначальный смысл, который вкладывают все остальные люди. И произносил он его в мыслях не испытывая при этом никаких эмоций. Да, человек, взявший на себя прерогативу Бога – отбирать чужие жизни, – не может быть никем другим, как преступником.

– А вот мой портрет вы не получите, – рассмеялся Глеб, глядя на свое отражение в зеркале. – Вам останется только моя кличка «Слепой», и вы будете слепы, пытаясь разыскать меня.

В сумку полетели еще несколько смен белья, новые, нераспакованные рубашки.

Глеб никогда не брал с собой большого багажа, считая главным багажом деньги.

Все можно купить и незачем таскать с собой тяжести. Он никогда не считал эту квартиру своим постоянным прибежищем, скорее всего, воспринимая ее как гостиничный номер, годный лишь на то, чтобы переспать в нем ночь, а назавтра, возможно, сменить его на другой. Поэтому расставался Сиверов со своим жилищем без сожаления.

Он даже не посмотрел на окна, когда садился в машину, лишь только чуть дрогнула рука, когда он поворачивал ключ в замке зажигания.

"Жаль, что меня не связывают с этим местом никакие приятные воспоминания.

Я буду помнить лишь бессонные ночи, ночные кошмары, – подумал Глеб, – буду помнить звук музыки, плывущий в темноте ночи, и резкие, попадающие в такт музыке, всполохи от неоновой рекламы на фасаде соседнего здания. Синее, красное, синее, красное… – словно чередование смерти и жизни".

Двигатель автомобиля призывно урчал, приглашая Глеба двинуться в дорогу.

Сумка с вещами стояла на соседнем сиденье.

«У меня в запасе неделя, максимум две. А возможно, меня разыскивают уже сейчас».

Чуть прибавив газу, Глеб переключил скорость, и его автомобиль плавно покатил по проезду. Впереди мальчишки играли в футбол, обозначив ворота на асфальте обломками кирпичей. Белобрысый паренек уже изготовился бить по воротам, но замешкался, завидев машину. Он явно испугался, что мяч может попасть под колеса. Ребята испуганно бросились в стороны, оставив на проезжей части обтрепанный футбольный мяч. Он медленно катился навстречу автомобилю.

Сиверова поразило то, что мальчишки даже не попытались попросить его остановиться, никто не махал руками, все, затаив дыхание, смотрели на то, как мяч ныряет под бампер автомобиля.

Глеб тормознул и обернулся. Мяч медленно выкатился позади машины. И только тогда прозвучало дружное «Ура!» и белобрысый паренек первым бросился к мячу.

– К черту! Все к черту! – пробормотал Глеб, вновь трогаясь с места.

Злость внезапно охватила его. Он злился не только на себя, но и на этих ребят, на двух старушек, неподвижно сидевших на лавочке. Его раздражала пара – молодой парень и девушка, идущие в обнимку по тротуару.

«Они все остаются здесь. Им не нужно убегать, не нужно прятаться. И только я в очередной раз должен изменить свое имя, должен потерять все то немногое, чем обзавелся за последние годы».

Глеб резко вывернул руль и раскрошил колесом обломок кирпича, обозначавшего штангу. Сорвав свою злость таким немудреным способом, Глеб наугад отыскал среди магнитофонных кассет ту, которую хотел послушать. Это была старая, одна из первых, какие выпускались отечественной промышленностью, компакт-кассета, довольно странная с виду. Ее корпус был сделан из металла, и пленка была видна лишь в маленькие пластиковые окошечки. Глеб как-то купил ее у уличного торговца, продававшего всякую дребедень – от старых водопроводных вентилей до радиодеталей. Рядом с кучкой значков, представлявшей серию «Гербы русских городов», лежала и стопка магнитофонных кассет. У Глеба тогда была назначена встреча, и от нечего делать он начал перебирать хлам. Продавец следил за ним жадным взглядом, явно в надежде на то, что к тем небольшим деньгам, что уже лежали в его кармане, прибавится еще пара тысяч, и ему хватит на бутылку водки. Глеб взял в руки потрескавшийся футляр и сразу ощутил тяжесть кассеты.

– Что за записи? – стараясь казаться безразличным, спросил Глеб, уже решив, что обязательно купит этот раритет.

– А черт его знает! – пожал плечами мужчина и добавил непечатное слово.

– Так что, ты не своим торгуешь?

– А тебе-то какая разница? – немного осторожно заметил продавец, боясь спугнуть покупателя.

– Может, украл где?

– А ты что, мент?

– Да вот не знаю, подойдет ли она к моему магнитофону.