Слепой стреляет без промаха

"Пусть думает, что хранит нечто важное. И если все обойдется, я приду в один прекрасный вечер и заберу их, пустые. А она даже ни о чем и не догадается.

Но если придут мои враги, пусть лучше им достанутся в руки ноль, пустота, небытие. Им достанется моя смерть".

Глеб задвинул ящик и уже собирался уходить, как вдруг на площадке послышались шаги и веселый смех. Он узнал бы этот смех даже среди толпы.

«Ирина!» – мелькнула мысль.

– Сейчас мы с тобой попьем кофе, – говорила женщина своему невидимому собеседнику. «Она не одна!»

Глеб быстро забросил свою сумку за высокую спинку тахты, стоявшую у окна, и сам нырнул в эту узкую щель. Тахта вплотную не подходила к стене, ей мешала батарея парового отопления.

Ключ повернулся в замке. Из своего убежища Глеб, прижавшись к полу, мог видеть только ноги входящих – две пары женских, на высоких каблуках, туфель.

«Она с подругой».

– Вот видишь, как хорошо, что ты подвезла меня! – говорила Ирина. – А ты сразу уедешь?

– Не знаю, – низким грудным голосом отвечала женщина, пришедшая с Быстрицкой. – Если мне у тебя понравится, может, останусь и до вечера.

– Тебе у меня никак не может понравиться.

– Почему?

– Потому что тебе нравится мужское общество.

– Только не нужно мне рассказывать, что к тебе не ходит никто из мужчин.

– Ходят ко мне, но друзей с собой не прихватывают.

– Если ты хочешь знать, Ирина, мужчины мне надоели. Хуже горькой редьки!

Женщины перешли на кухню, и Глеб уже плохо различал их голоса.

«Это же надо так глупо попасться! – думал он. – Хорош же я буду, если Ирина догадается заглянуть за тахту и увидит меня там!»

Потянуло запахом свежесваренного кофе. Глеб уже успел устроиться поудобнее, положив под голову свою сумку. Теперь ему стал виден и целый сектор комнаты, дверца платяного шкафа, комод и музыкальный центр на нем.

Вскоре послышались тихие шаги. Ирина Быстрицкая вошла в комнату. Она ступала босиком, смешно поджимая пальцы ног. Женщина остановилась перед платяным шкафом и через голову сбросила блузку. Она разделась, оставшись в одном белье. Глеб, затаив дыхание, следил за ней. Ему так хотелось прикоснуться к ее телу рукой, еще раз поцеловать ее, обнять… Но он понимал: нужно оставаться здесь, в укрытии, и ничем не выдавать свое присутствие. Щелкнула застежка бюстгальтера, и в полумраке комнаты забелела обнаженная грудь, тонкая полоска кружевных трусиков. Женщина запрокинула голову, выдернула заколки из волос, и те рассыпались по ее плечам. Затем, словно что-то заподозрив, Ирина замерла и, скрестив на груди руки, как бы прикрывая свою наготу, повернулась к постели.

Глеб наверняка знал, что, стоя у шкафа, его невозможно заметить. Он смотрел сквозь узкую щель из полной темноты в слабо освещенную комнату. Ирина медленно опустила руки, расправила волосы.

Глеб смотрел на нее, стараясь запомнить такой. Никогда еще Быстрицкая не казалась ему такой красивой, не казалась такой желанной. Великий соблазн – подсматривать за человеком, когда он не подозревает об этом, к тому же если этот человек очень близок тебе.

Ирина улыбнулась сама себе и, взяв прядь своих длинных волос, зажала их в пальцах. А затем, словно кисточкой, поводила ими по губам.

– Какая же я глупая! – внезапно вслух произнесла она. А затем, чуть прищурив глаза, посмотрела прямо туда, где прятался Глеб. Ему показалось, ее взгляд проникает ему в душу.

Быстрицкая не торопясь развернулась, подошла к шкафу, набросила себе на плечи халат и вышла из комнаты.

Наконец Глеб вспомнил, что нужно дышать. Но передышка оказалась слишком короткой. Вскоре обе женщины вошли в спальню. Подругу или знакомую Ирины Сиверов не знал. Он видел ее впервые. Стройная, немного молодящаяся блондинка с холодным взглядом.

– Галя, посмотри, – сказала Быстрицкая, присаживаясь на корточки возле комода и выдвигая нижний ящик. В ее руках блеснул целлулоидом пакет, затрещала отрываемая клейкая лента.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула Галя, принимая из рук Быстрицкой блузку, еще сколотую булавками.

– Если хочешь, могу тебе продать. Мне она успела разонравиться.

– Но ты же ее еще ни разу не успела надеть!

– Ну и что?

Галя покачала головой.

– Наверное, ты меня обманываешь. Она не нравится не тебе, а твоему мужчине. И вообще, почему ты делаешь из своих отношений с ним какую-то тайну?

Никогда мне его не показываешь, никогда не рассказываешь о нем.

– Да нет у меня никого, – улыбнулась Ирина.

– Рассказывай, рассказывай… Я по глазам вижу женщину, у которой никого нет. А ты ходишь по улицам так, словно бы вокруг не существует мужчин. Ты ни на кого не бросишь восхищенного взгляда. А если и посмотришь на кого, то явно в мыслях сравниваешь его с тем, кто тебе дорог.

– Ну ладно, конечно же, у меня есть любовник.

– Вот теперь ты не обманываешь, – подруга Ирины отошла к тахте и села на нее так, что Глеб мог видеть только ее ноги в туфлях на высоких, подбитых металлическими подковками, каблуках.

Она сидела так близко от него, что можно было протянуть руку и обхватить ее стройную щиколотку большим и указательным пальцами.

– А почему ты никак не выйдешь замуж? Он что, женат?