Слепой стреляет без промаха

«Пойдем», – сказал он. И мы пошли к морю. Оно возникло внезапно из-за деревьев и тут же обрушилось на нас своим гулом. Ветер подхватил брызги, бросил нам в лицо. Мы перелезли через парапет и спрыгнули на пляж. Не знаю, что бы произошло дальше, но послышалось рычание, и к нам подбежали две огромные собаки. Я не знала, что ночью пляж охраняется не сторожами, а собаками. Их спускают с цепи, и они бегают по побережью. Откуда же я могла знать, что мы в темноте спутали общегородской пляж с платным? Вот тут-то и мне пришлось забыть о бальных танцах. Собаки, скаля зубы, приближались к нам. Наверное, впервые я всерьез испугалась смерти. К тому же это так неэстетично – быть разорванной в клочки собаками на пляже! Испуганные, мы сели на топчан. Собаки остановились, но продолжали рычать и скалить клыки.

«Нужно уходить», – сказал он.

Но лишь только мы попытались встать, как собаки вновь двинулись к нам. Это была странная и незабываемая ночь. До самого утра мы просидели на топчане, боясь пошевелиться. А собаки улеглись, положили морды на лапы и смотрели на нас своими грустными глазами, как бы говоря: мы понимаем, что вы ничего плохого делать не собираетесь, но знаете ли, служба…

Глеба удивила эта разительная перемена в Наталье, то, как она говорила – возвышенно, выспренно, словно вспоминала не эпизод из своей жизни, а читала поэму.

Девушка повернулась и, приподнявшись на локте, выглянула из-за столика.

Глеб тут же прикрыл глаза.

– Вы не слушаете меня? Сиверов промолчал.

– Вы спите?

И хоть Глеб притворялся не слишком-то старательно – человека, пытающегося убедить других, что он спит, всегда выдает спокойное дыхание, – Наталья поверила ему, или ей хотелось поверить в это.

– Да, спите, – спокойно произнесла она, – значит, я не буду больше рассказывать.

«Я правильно сделал, что поехал к морю. Остаться наедине с огромным пространством воды – это то же самое, что подойти к краю своей жизни – туда, где всего лишь один шаг отделяет тебя от вечного успокоения. Всегда возле воды чувствуешь себя не гигантом, не хозяином, а лишь одним из тех, кто приходил сюда в разные века. Менялись силуэты городов, возводились и рушились крепости, вырубались леса. Но пляж – эта узкая песчаная полоска, граница между сушей и водой – оставался неизменным. Финикийцы, греки, римляне, византийцы – все они прошли по этой земле, и, наверное, каждый из них, глядя на море, понимал – оно вечно. А мы, пришедшие к нему, – лишь гости возле накрытого на чужом пиру стола».

Поезд мчался в ночи. Бешеный перестук колес напоминал о быстротечности времени. Глеб знал, что завтра за окном возникнут другие пейзажи, так не похожие на подмосковные. А еще через день он увидит море. Будет оно вспененным?

Спокойным? Неважно. И он удивился, поняв, что Черное море кажется ему куда более близким и родным чем то, на берегах которого он вырос, – холодное, почти всегда свинцовое Балтийское море.

Глава 4

К небольшой станции, где по чьей-то прихоти останавливались почти все поезда дальнего следования, разве что кроме экспрессов, подъехала небольшая, крытая брезентом грузовая машина. Двигатель несколько раз чихнул и замолк.

Четверо мужчин, сидевших в кузове на лавке, прислушались. Но ночь ответила им только далеким лаем собак да свистом ветра в проводах.

– Погода-то паскудная! – один из мужчин сплюнул за борт и посмотрел в беззвездное небо. Кадык на его давно не бритой шее дернулся, и послышалось, как потрескивает щетина.

– А чем тебе погода-то не нравится? – осведомился другой, и в свете фонаря, падавшего под брезентовый тент, ярко блеснули два ряда золотых зубов.

– Я, Сеня, люблю когда тепло.

Мужчина, спрашивавший о причине недовольства погодой, провел ладонью по своей то ли лысой, то ли аккуратно выбритой голове. Затем без предупреждения резко ударил своего приятеля кулаком в плечо.

– Ты чего, Сеня?

– Сеня, Сеня… Заладил, – сквозь зубы процедил бритоголовый, – я тебе сказал: никаких имен!

– Так мы же одни.

– Сейчас одни, а потом…

– Так что, тебя Лысым теперь называть?

– Да, Лысым, – резко ответил Сеня, забросил на плечо тяжелую спортивную сумку и легко перепрыгнул через борт.

Шофер уже стоял возле машины и нервно курил. Все четверо его пассажиров собрались возле заднего борта машины. Лысый явно тут был старший.

– Значит так, братва, – он посмотрел на часы. – У нас в запасе полчаса.

– Можно еще и пивка попить, – обратился к старшему небритый, а затем указал рукой на освещенные окна станции. – Там, местные ребята говорили, ночной магазинчик есть, «Сова» называется. По баночке – и времени как ни бывало.

Говоривший уже было сделал шаг по направлению к станции, но Лысый злым шепотом остановил его:

– Куда? С этого момента слушаешься только меня. И никакой самодеятельности, понял? А если хочешь пивка, то мы сейчас его пошлем. – Он подошел к шоферу, протянул ему несколько смятых купюр и скомандовал:

– Принесешь пять банок пива. Да только смотри, долго там не светись.