Слепой царь (СИ)

— Справочники, учебники, руководства по эксплуатации, техническая литература, словари, энциклопедии ну, и так далее. Беллетристику и прочую литературу я оставил на потом. Мне кажется, что наши творческие возможности имеют пределы.

— Мне тоже так кажется. Ну, так ты подписываешь? Ух, ты!

— Что?

— А тут ещё одна книжка появилась, точно такая же, как у меня. Так! Ага, здесь тоже надо расписаться. Это, насколько я поняла, твой экземпляр. Здесь тоже по-китайски и по-русски текст есть.

Она пошуршала немногочисленными листками с нашими ответами (как ни странно, они не исчезли, а остались, как напоминания о наших мыслях в момент подписания), после чего подписалась.

— Давай, тебе где?

— Мне там, где "Да".

Я подписал оба экземпляра. Сунул свой в нагрудный карман, туда же вернул и паркер. И ощутил какой-то дискомфорт. Опустил руки под стол и пощупал левой, что там на правой. Оказалось, обручальное кольцо. Но не обычное, а с каким-то камнем.

— А всё-таки, мне решать, с кем тебе спать, а с кем нет. — Заключила момент подписания Сяомин. Та-ак! Давай посмотрим. Ага!

— У тебя такое же? — Перебил я новоиспечённую жену, выставляя напоказ руку с кольцом.

Сяомин замолчала, как будто наткнулась на стену, посмотрела на свою правую руку.

— Не совсем.

— В каком смысле?

— У тебя кольцо с печаткой, у меня просто с бриллиантом.

— Ты разбираешься в камнях?

— Нет. Просто знаю.

— Опять это — просто знаю…

— Так. — Вернулась к своим изысканиям китаянка. — Среди этих, что с тобой, уже, есть одна любовница!.. Запретить! Хм!..

— Что, не получается?

— Нет. Она была первой. Её я отменить не могу. А вот вторую, могу. Но она ещё не любовница. И может не стать ею.

— А ты уверена, что она единственная?

— Разумеется. Вряд ли ты успел оприходовать десяток.

— Ну, не десяток, положим.

— Я удивляюсь, что ты одну-то успел.

— Не торопись делать выводы. — Предостерёг я.

— Хочешь сказать, что она у тебя не одна?

— Я никогда ни с кем не делюсь информацией интимного характера. Дурное воспитание. Не современное, понимаешь ли.

— Ты сколько дней здесь?

— Сегодня третий.

— Ну и не делай из себя Дон Жуана.

— Гут. Не буду.

— Что же с ней сделать?

— Что, будешь запрещать сразу? — Слегка усмехаясь, поинтересовался я.

— Нет. Подумаю. Да, а как это ты умудрился переспать с женщиной?

— Ну, ты даёшь! — Расхохотался я. — А ты сама-то, как думаешь?

— Просто!.. — Девушка замялась. — Я единоличница. Мне очень неприятно, если моего мужчину будут делить другие женщины.

— Ты знаешь, я точно такой же. Но вот беда! Себе-то я не запрещаю иметь много женщин, а вот женщинам иметь много мужчин кроме меня, увы!..

— Вот именно. Мне очень неприятно, что твой нефритовый стерженёк…

— Нефритовый стебель, не оскорбляй.

— Прости. Нефритовый стебель. Будет проникать в чужие нефритовые врата.

— Можно красивее сказать: "дворец радости и жизни".

— Мы с тобой ещё даже не познали друг друга, а уже говорим высоким языком любви моей родины.

— Язык любви твоей родины лично мне не чужд. Он куда лучше западного варианта. Хоть я и не владею им. Так. По мелочам.

— Хорошо. Мы об этом более подробно поговорим сегодня ночью.

Я озадаченно почесал в затылке.

— Что-то не так? — Насторожилась моя жена.

— Всё Правильно. Просто ты так легко определяешь наше будущее, что моё сознание становится в тупик. Я не знаю, что будет через пять минут, а ты уже ночь запланировала…

— Верно. Так и надо. Запланируешь, значит, так и будет.

— у нас говорят иначе.

— Как?

— Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах.

— Ха-ха. Смешно.

— Гм! Но твоя мысль мне нравится больше. Надо взять на вооружение.

— Бери, дарю.

— Кстати, ты обратила внимание на тот факт, что сразу после подписания ты мгновенно определила мою любовницу.

— И что?

— А то, что это ещё раз подтверждает тот факт, что мы в игре, или в цифре.

— При мне таких технологий не существовало. — Напомнила Сяомин.

— При мне тоже. — Сказал я. — Но тогда скажи, как ты сюда попала?

— Не знаю. Я и прошлую свою жизнь практически не помню. В памяти отложилось лишь то, о чём тебе уже поведала. Возможно, меня убили сразу после рождения, а некто сохранил эту память.

— Не исключено. — Согласился я. — Где твои Гаврики?

Она оглянулась, потом ответила:

— У кареты ходят.

— Так пусть сядут, чего ноги тереть зря?!

— Вряд ли они последуют моему предложению. Они при мне создали нечто похожее на охранное бюро. Нашли среди своих человек десять бывших охранников, и решили, что отныне будут защищать меня от злых дяденек.

— А заодно и трахать.

— Не думаю. Они у меня люди порядочные. За всё время даже намёка не было. А ты как сюда попал?

— Не знаю. Очнулся на полу в какой-то комнате. Совершенно слеп. Зато точно помню, что там был нормальным человеком, и что мне там как раз исполнилось 56 лет.

— Странно. Что ещё помнишь?

— Больше ничего. Иногда всплывает в подсознание нечто. Трудно сказать — это память прошлого, или плод моей больной фантазии. Даже не знаю, какая у меня была профессия?

— Может писатель?

— Я?!

— А почему бы и нет? Может ты и создал этот мир.

— Извини, но создавать миры — это божественное дело. Я не бог, это точно.