Слепой в шаге от смерти

– Не беспокойтесь, он узнает вас, – напомнил министр, поднимаясь из-за стола и подавая Коровину руку с плотно сомкнутыми пальцами.

Хозяину кабинета даже пришлось нагнуться, таким широким был стол, а Коровину – привстать на цыпочки. Лишь после этого их руки встретились. Ладонь министра показалась Валерию Павловичу холодной и безжизненной, а пальцы – такими же сухими, как и собственный, истомленный жаждой язык.

– Жду вас у себя дома.

Лишь миновав тамбур, приемную и закрыв увесистую дверь, Коровин позволил себе мысленно выругаться.

«И так всегда. Черт побери, не мог вызвать меня чуть пораньше, когда я еще не спланировал вечер!»

Теперь ждать окончания рабочего дня не имело смысла. Задание получено, нужно ехать. Хорошо хоть, что есть время заехать домой.

Дежурная машина уже ждала Коровина у подъезда. Министр сам распорядился, чтобы консультанта завезли домой на служебной машине. Проезжая по мосту, Валерий Павлович с ненавистью посмотрел на пылающие адским пламенем галогенных ламп окна министерского кабинета.

«Тянут, тянут… Чего тянут? – недоумевал Коровин. – Возможностей начать было, хоть отбавляй. Трусы, такой момент прошляпили! Лишь бы теперь у них решимости хватило, иначе все зря».

А тут еще шофер, словно его кто-то за язык тянул, подлил масла в огонь:

– Домой едете, Валерий Павлович?

– Домой, – буркнул Коровин.

– Хорошо дома, – шофер не стал уточнять почему и мечтательно замолчал.

Эти бесхитростные слова, тысячу раз слышанные, словно заноза, засели в сердце Коровина.

Когда работаешь в Белом доме, много времени па дорогу тратить не приходится. Правдами и не правдами, но все в доме правительства добывают себе жилье в центре.

Не прошло и пятнадцати минут, как Валерий Павлович уже проводил взглядом дежурную машину, которая качнула ему на прощание длинной телефонной антенной, укрепленной на крыше. На кухне горел свет, такой же яркий, как на работе, поскольку после ремонта у Коровина в квартире тоже появились галогенные лампочки.

«Дома, стерва!» – недовольно поморщился Валерий Павлович.

Лифт гостеприимно принял его в свое белое нутро и вознес на пятый этаж. Коровин позвонил в дверь – лезть в карман за ключами не хотелось.

Впрочем, ему сейчас ничего не хотелось делать.

Времени было в обрез – всего лишь полчаса, чтобы поужинать, и надо ехать в аэропорт. Трижды прозвучал звонок, прежде чем в коридоре послышались шаги.

– Чего так долго? – пробурчал Коровин, хотя можно было и не спрашивать. Жена стояла, обернувшись коротеньким полотенцем, которого хватило лишь на то, чтобы прикрыть грудь да низ живота. Из разреза, поблескивая капельками воды, виднелось крутое бедро, с мокрых волос стекали струйки. Жена была моложе Валерия Павловича на пятнадцать лет.

– Да я ванну принимала, слышу звонок. Пока выбралась…

– Ты даже не спросила «кто там»! – начал заводиться Коровин. – Чужому мужику тоже в таком виде открыла бы?

Жена улыбнулась довольно нагло:

– А что? Мне нечего скрывать.

Она игриво отвела край полотенца, затем неловко поцеловала Коровина. Тот поспешил ногой захлопнуть дверь.

– Прикройся.

– Боишься, кто-нибудь увидит? – прошептала молодая женщина, прижимаясь к мужу теплой мокрой грудью.

– Не…

Валерий Павлович отстранился, поставил портфель на стул и сбросил пальто.

– Ты что, не хочешь? – в голосе жены сквозила обида. Сложив полотенце и забросив его на плечо, она с вызовом стояла посреди прихожей – нагая, мокрая, залитая ярким светом.

– Тебе бы только трахаться! – Коровин демонстративно обошел жену, давая понять, что ему сейчас не до забав.

Ужина, как водится, на плите не оказалось.

– Ты чего, есть не приготовила?

– Откуда же я знала, что ты рано приедешь?

Думала, приму ванну и приготовлю.

Валерий Павлович сдержался и не сказал заветное слово «дура», а может, сухость во рту помешала. Он открыл холодильник. Ничего такого, что можно было бы съесть сразу, не оказалось. Ругая министра, жену, самого себя, Коровин влил в кофеварку воды, засыпал две ложки молотого кофе поверх уже спитого, скопившегося в фильтре, и зло щелкнул выключателем.

– Бутерброды хоть приготовь!

– Отличная идея, – раздался томный голос жены. – Мы попьем кофе прямо в постели.

Валерий Павлович в сердцах пнул холодильник ногой. А его жена, так и не удосужившись набросить на себя хотя бы халатик, принялась резать хлеб возле незавешенного окна. Коровин распахнул морозильное отделение, будто там могло оказаться что-то пригодное для еды в сыром виде, и вынул бутылку водки, которая тут же покрылась инеем. Обжигающая прохлада бутылки манила его сейчас куда больше, чем тепло разгоряченной после ванны женщины.

– Ты что, пить собрался? – недовольным тоном спросила жена. Она знала, если Коровин выпьет, то непременно поскандалит с ней.

– Дура! – тут же выпалил Валерий Павлович. – Что, уже и посмотреть нельзя?!

– Да ты, козел старый, не туда смотришь! Я перед ним голым задом верчу, а он на бутылку пялится. Обидно, в конце концов! – она с силой воткнула нож в разделочную доску, пригвоздив к ней намазанный маслом ломоть хлеба, оттолкнула мужа и выбежала в комнату.