Слепой. Выстрелы в темноте

Он почти уже отчаялся, когда его орудие, преодолев первое сопротивление в месте очередного «тыка», вдруг пошло дальше как по маслу. Лопаты не было, он подобрал среди мусора дырявое ведро и кое-как расковырял с его помощью земляную пробку.

Через час путешествия по трубе ему стало не хватать воздуха. Он сел, обливаясь потом, чувствуя новый прилив боли. Плечо начало сочиться кровью, бинт слегка намок. Пуля прошла навылет, но Брателло не был уверен, хорошо ли он продезинфицировал рану, не началось ли нагноение.

Немного передохнув, он снова отправился в путь на четвереньках. Он даже отдаленно не представлял себе, какое расстояние прошел, сколько еще осталось. Тьма была кромешной, он не мог разглядеть даже испачканную в земле руку, которой время от времени вытирал пот со лба.

Труба пока еще берегла для него главный сюрприз, но первое предвестие уже появилось. Время от времени упираясь ладонями, он почувствовал влагу в нижней части трубы. Это могло означать одно – старый газопровод где-то потерял герметичность.

Слой грязи на дне рос, свободный диаметр отверстия постепенно сужался. Брателло уже терся о металл затылком, спиной. Вскоре ему пришлось лечь на живот и передвигаться дальше ползком. Если впереди пробка, ее уже не проткнешь палочкой, она может тянуться на полкилометра.

Грязь чем дальше, тем больше превращалась в липкую тину. Видимо, щель образовалась в подземной трубе где-то поблизости от русла небольшой речушки. Пока не поздно, надо возвращаться назад. Если только хватит сил и воздуха, если он не потеряет сознание и не подохнет в этом замечательном месте.

Брателло живо представил, как раздуется его труп, как начнет потом лопаться и опадать, как высохнет и истлеет. Эти яркие картины в кромешном мраке помогли ему дотянуть до выхода к воздуху и свету.

Здесь он решил, что все к лучшему. Если б даже трубу не забило жидкой грязью, если б он на последнем издыхании добрался-таки с грехом пополам до убежища, он запросто мог бы запоздать с приходом.

Ребята давно должны были почувствовать неладное, понять, что с товарищем беда. Будет ли Плащ при таком раскладе сидеть на месте, ждать у моря погоды? Почти наверняка они попробуют, пока не поздно, эвакуироваться на «объект номер два».

Они могут предполагать, что его, Брателло, схватили и допрашивают с пристрастием. Могут сомневаться в его стойкости. Но «запасной аэродром» он никак не может выдать – там никто, кроме Плаща и Сыча, не бывал. Ему только приблизительно известно местонахождение второго «объекта» – на окраине Пушкино. На какой окраине – черт его знает.

Надо мотать именно туда, в сторону Пушкино, и там уже подергаться туда-сюда. Шеф – молодец: уже три года, как организовал резервное местечко, но не стал разглашать адрес, только Сыча недавно свозил.

«Ребята уже там или вот-вот будут, – решил Брателло. – Хорош бы я был, если б слился из трубы в пустое убежище. Ну не варят на бегу мозги».

Он в самом деле привык сидеть либо в четырех стенах, либо за рулем. Долгое пребывание на ногах как будто нарушало привычный баланс кровообращения, и мозг, по-видимому, хуже снабжался. К тому же кровищи из раны вылилось прилично; может, хватило бы на бутылку в 0,75.

Вставал вопрос, каким макаром добираться в Пушкино. В битком набитом рейсовом автобусе? Можно было бы пострадать ради дела, но как туда влезть, когда ты с головы до ног в грязи. Постираться в каком-нибудь ручье? А рука, которой не двинешь, а запах крови? Сам не чувствуешь, а воняет, наверное, за три версты, никакой водой не смоешь.

Менты уже разглядели засохшие капли возле дома, где жил с женой владелец «копейки». Сообразили, что гость явился со свежей раной. Они сейчас могут проверить любой транспорт и по вагонам электрички пройти.

С угоном тачки тоже лучше не связываться. На дорогах сейчас не стоит мелькать ни за рулем, ни пассажиром. Пешком тянуться? Да у него уже сейчас ноги не ходят, а до Пушкино еще ого-го.

Глава двадцать третья

– Не думайте, что я кинул пару слов на сайт и решил, что дело в шляпе. Ходил к ее дяде, к Андрею Абросимову. Он ведь теперь заправляет вместо брата.

– И как он тебе?

– Такой же, как все. Кроме наличных и безналичных, ничто не волнует. Сидит весь перекошенный от мысли, что придется раскошелиться.

– Ему?

– Да он уже, по-моему, все там воспринимает как свою собственность.

Обычно Глебу приходилось прилагать определенные усилия, чтобы вытягивать из людей правду. Парень с жиденькой бороденкой и портретом легендарного кубинца на груди отчитывался сам, без понуканий.

Сиверов пытался проанализировать собственное наблюдение: «Может, в правила организации входит честность перед старшими товарищами? Или он просто просек, что я могу помочь подруге, и ему в таком случае плевать, откуда я, хоть даже из ЦРУ?»

– Даша говорила что-нибудь о своих?