Слепой. Выстрелы в темноте

Глеб не думал, что из разговоров сможет узнать нечто особо важное, получить ключ ко всему делу. Он хотел для начала оценить немногих знакомых семейства Абросимовых, почувствовать их отношение к событию, уловить возможный подтекст.

Волей-неволей разговоры снова возвращались к главной теме. Женщины большей частью пытались представить себе состояние пленников, гадали, как обращаются с ними похитители, насколько велика реальная угроза жизни. Мужчин больше интересовала сумма выкупа, они прикидывали, сколько может собрать Андрей Абросимов за несколько дней.

– Я виделся с ним вчера: выразил сочувствие, предложил помощь. Ему, конечно, не позавидуешь. Ни одну часть имущества брата он не имеет права продать без доверенности.

– Покупателей в таких случаях тоже не просто найти. Допустим, он захочет по-быстрому, за две трети цены продать дом. Сам Никита не особо его любил, потеря дома больше расстроит Ольгу – это она вложила кучу сил и средств в ландшафтный дизайн, в редкие растения. Не суть важно… Допустим, найдется способ юридически оформить сделку, но не так уж много людей захотят наживаться на чужом несчастье, покупать этот дом с выгодой для себя.

– Никто не мешает им заплатить полную цену.

– По полной цене они лучше купят другой коттедж, а не этот. Как ни крути, это несчастье бросает тень на все предметы собственности Никиты.

– Вы забываете еще одно, – заметил человек в дорогом, но неброском костюме и неярком галстуке. – На всякого, кто получит от похищения выгоду, могут посмотреть как на лицо причастное.

– Ну не на всякого, – возразил ему другой, с густыми бровями и черными блестящими волосами, зачесанными ото лба назад.

– Поверь, я знаю, что говорю, – негромко произнес первый с понятным обоим внутренним подтекстом.

Вначале Слепой допустил, что неброский его костюм – дань общему нерадостному настроению. Теперь он окончательно уверился, что субъект в «неярких тонах» – это Юрий Потапов. С недавних пор перешел из большого бизнеса в правительство и уже усвоил стиль высшего чиновничества.

Именно на свою работу в правительстве, на контакты с силовиками этот человек и намекал. Конечно, с таким не стоит спорить, если он так уверен.

Его густобровый собеседник в светлом костюме с часами «Patek Philippe» на запястье звался несомненно Генрихом Аствацатуряном. Глеб слышал, что такие часы изготавливаются по сотне в год и надо записываться в очередь, чтобы получить возможность купить их за большие деньги.

Хозяин дома сделал музыкантам знак, и те замолкли на «полуслове». Глеб вместе со всеми оторвал смычок от струн, только контрабасист с замедленной реакцией чуть отстал от других и дольше протянул низкую вибрирующую ноту.

– Так нельзя, Миша, – упрекнула мужа хозяйка. – Это неуважение к музыке, к композитору.

О неуважении к исполнителям никто, конечно, не подумал.

– Утомили, Катенька. Пусть сами отдохнут и нам дадут.

Протестов больше не последовало. Музыканты получили возможность отлучиться – кто в туалет, кто на балкон перекурить. Глеб тоже вышел, чтобы на поредевшем фоне не привлекать излишнего внимания своей крепкой шеей и широкими, не слишком изящными ладонями.

Другой бы на его месте пожалел, что не имеет при себе «жучка» – миниатюрное приспособление можно было безболезненно пристроить. Но для нормальной прослушки нужны слухачи – те, кто будет просиживать штаны где-то вдалеке и час за часом, день за днем просеивать слова в «реальном времени» или в записи. Специалист-одиночка не может себе позволить так транжирить время.

Музыкантов долго никто не приглашал возобновить игру. Наконец один из охранников передал руководителю ансамбля конверт с деньгами.

– На сегодня хватит. Там за полную программу.

Скрипач с посеребренной шевелюрой рассыпался в благодарностях и стал собирать коллег, чтобы отправляться в обратный путь. Глеб не ожидал, что концерт с его участием закончится так скоро. Он только-только начал составлять себе мнение о каждом из слушателей. Каждый из них играл по своим нотам свою партию, и Сиверов еще не успел как следует в них разобраться.

Ничего не попишешь, придется уезжать вместе с остальными. Концерт прошел, мягко говоря, без фурора. Судя по общему настроению, прежде разрешения ситуации с Абросимовыми следующий вряд ли состоится.

Следуя по коридору, он немного отстал от музыкантов. Но задержаться ему предстояло серьезнее.

– Стоп, – тихо послышалось из неосвещенной комнаты, куда была приоткрыта дверь.

Глебу не пришлось напрягать зрение, чтобы разглядеть очертания человека, целящего из темноты ему в голову.

– Давай-ка сюда. Только тихо – в твоих же интересах.

Глеб спокойно развернулся к двери, толкнул ее рукой, чтобы открыть пошире.

– За голову ручонки, за голову. Самому не понятно?

Слепой все еще не мог взять в толк, почему этот охранник не поднимает шума, не созывает своих товарищей, если уж он заподозрил неладное. В любом случае отдаваться на его милость не стоило. Переступив через порог, Глеб стал медленно поднимать руки кверху, а сам в это время продолжал двигаться в глубь комнаты.