Слепцы (ЛП)

Вход в помещения участка находился в сплетении пересекающихся туннелей и проходов. Во все стороны расходились арочные вестибюли; лестницы и рампы, идущие сверху и снизу, встречались на круглом полу из простого черного металла. Запрокинув голову, Кальпурния уставилась в лестничный колодец, который освещали яркие фонари под отражателями в форме орлов, поднимающиеся по спирали к вершине. Затем Шира взглянула на двери участка, низкую, умышленно тускло подсвеченную выемку в черном обелиске, врезанном в стену. Разумное решение. Переход от яркого, просторного зала к тесному сумраку врат оказывал на обвиняемого арестанта как раз то воздействие, какое требовалось.

– В этих помещениях когда-то располагался комиссариат линейного флота, – сказала арбитратор, бывшая их водителем. Она оказалась немного выше Кальпурнии, тонкой и гибкой, а на её пол не указывало ничего, кроме тона голоса. – Весь символизм обстановки продумывался ради них. Разумеется, нам это идеально подошло.

– Разговорчики! – огрызнулся Даст, а Шира моргнула, удивленная бесцеремонностью женщины. Затем арбитры умолкли, прислушиваясь к жужжанию караульного ауспика, встроенного в двери. Устройство считывало запах их кожи и сканировало радужные оболочки.

Ауспику потребовалось некоторое время, чтобы удовлетвориться результатами, но в конце концов жужжание прекратилось. Где-то позади устройства пробудился машинный дух и отпер замки. Ворота открылись с тем же лязгом и грохотом, что и любая тяжелая взрывозащитная дверь в Империуме, и знакомый звук придал уверенности Кальпурнии, вместе с остальными шагнувшей в проход.

Участок арбитров представлял собой блок донжона, построенный вокруг открытого лестничного колодца, такого же, как снаружи – высокой, узкой шахты, окольцованной рядами переходов и балкончиков. В суспензорной колонне у потолка висел орел из полированного мрамора, под которым находились судейская кафедра и старинная площадка для казней.

Внутри кипела работа, слышался топот сапог и голоса, пахло оружейной смазкой и пастой для полировки брони; на стенах были выгравированы привычные изречения. Выходя из дверей, арбитры прошли мимо постамента, на котором лежал древний инфокодекс длиной с руку Ширы, обернутый в сине-черный бархат и надежно укрытый бронестеклянным куполом. Передняя часть подставки была отполирована до зеркального блеска, и за прошедшие годы там образовалось небольшое углубление. Даст, Кальпурния и их провожатые, минуя постамент, поцеловали кончики пальцев и приложили их к камню.

Шира обратила внимание, что женщина-водитель идет впереди, и другие арбитры салютуют ей, уступая дорогу. Подниматься по спиральной рампе до самого верха не пришлось: сделав пару витков, они оказались на уровне, где, как решила Кальпурния, находился кабинет маршала, и остановились у двери, совершенно такой же, как все остальные. Перед тем, как войти, женщина стянула шлем и провела рукой по копне курчавых черных волос, оказавшихся под ним.

Длинное угловатое помещение не было ни аскетической комнаткой из казармы арбитраторов, ни забитой книгами библиотекой-кабинетом судьи, хотя Шире на мгновение представилось, что последнее верно. Инфоковчеги и планшеты с текстами валялись на каждой поверхности, начиная от неприбранной постели возле дальней стены, продолжая длинной конторкой и заканчивая круглым столиком прямо у двери. Мягкое кресло, стоявшее в ближнем углу под бело-синей осветительной панелью высокой мощности, несомненно, предназначалось для чтения. В нем лежали груды канцелярских папок и свитки расшифровок, испещренные тесемками и булавками, отмечающими важные места. Стойка для оружия и полка с юридическими книгами, расположенные слева от Кальпурнии, были небольшими, и Шире показалось, что она даже отсюда видит покрывающую их пыль.

На противоположной стене висел длинный гобелен-скрипторий, которым пользовались намного чаще. Толстая плетеная ткань провисала под тяжестью электронных схем, и на её сенсорной поверхности виднелось множество изображений и записей. Некоторые, очевидно, были загружены из инфоковчегов, которые висели, подключенные к витым кисточкам-разъемам по краям гобелена. Остальные, судя по почерку, занесли два или три разных человека при помощи сенсорного стила. Кальпурния заметила на экране пикт-картинки и инфоруны; при нажатии они проигрывали отрывки вокс-записей, полученных из подслушивающих сетей.

Она уже увидела достаточно, чтобы догадаться, в чем дело, и, когда хозяйка комнаты – со смуглой кожей и острыми глазами под шапкой черных курчавых волос – вновь повернулась к гостям, у её горла блеснул багрянец, и Шира поняла, что не ошиблась.