Слепцы

– Да ничего. Я тогда обиделся, а сейчас уже столько всего было, – воевода оглянулся на своих дружинников.

Те сидели в седлах неподвижно, от коней поднимался пар.

– Я чего приехал к тебе, – вспомнил воевода. – Подарок тебе решил сделать, без которого ты б ни в жизнь службу князю не сослужил.

Он набрал в грудь воздуха, сунул в рот четыре пальца – Рык поморщился и даже отступил в сторону, знал, что сейчас будет.

Оглушительный свист поднял с деревьев усевшееся было воронье и унес стаю куда-то за лес. Лошади рванулись от испуга, и ватажники еле успели их остановить. Рыжая с пятном сшибла с ног Деда, который, падая в снег, закричал неприлично тонким голосом, а когда сообразил, что ничего не сломано и не повреждено, разразился проклятиями.

– Вот хоть что-то ты умеешь делать хорошо, – сказал Волк. – Воюешь хреново, на совете – бревно бревном, а вот как свистнешь, просто чудо-богатырь.

Воевода не обиделся. Он молча подождал, когда из-за конного строя появятся пятеро дружинников. У каждого из них за седлом лежали мешки. Так поначалу подумал Рык, но потом сообразил, что у мешков вряд ли будут болтаться руки.

Дружинники сбросили трупы в снег, в ряд, в строй не вернулись, а лишь отъехали в сторону.

– Подарок тебе, – воевода указал рукой на трупы.

– Спасибо, конечно, но мясо у меня в дорогу есть, – ответил Рык, рассматривая покойников.

Двое умерли от стрел – раны были небольшие и не слишком кровавые. Остальным досталось больше: двое были порублены мечом, а третий, похоже, пробит тяжелым копьем насквозь – и кольчуга не помогла.

Убили всех пятерых недавно, даже на морозе они не успели еще превратиться в деревяшки: руки и ноги согнулись, у одного рука подвернулась при падении и теперь была выгнута неестественным образом.

– Я не один тебе его подготовил, – прогудел воевода.

– А кто ж еще? Дружинники?

– Нет, сотник мне помог, – воевода повернулся к Волку, который медленно пятился к краю дороги.

– Взять, – негромко сказал воевода, ни к кому конкретно не обращаясь, но два дружинника, бывшие ближе всех к сотнику, вдруг рухнули с коней на него, сшибли с ног, завернули руки за спину так, что все услышали жуткий хруст.

Сотник завыл, дернулся, но ослепительная боль на несколько мгновений парализовала его, а когда он пришел в себя, руки и ноги уже были ловко спутаны сыромятными ремешками.

Дружинники перевернули Волка на спину и отошли в сторону. Еще пятеро, держа в руках луки, медленно проехали мимо саней, перекрывая дорогу.

Один из людей Волка не выдержал и побежал. И побежал неправильно – рванул по дороге, словно надеясь убежать от конника или увернуться от стрелы. Ему бы в чащу прыгнуть – а он побежал.

Его отпустили шагов на двадцать, а потом три стрелы догнали его, ударили в шею, спину и в ногу. Беглец споткнулся и упал, неловко согнувшись.

– Ты у меня, Мышонок, неделю стрелять с коня будешь, – громко сказал воевода, и один из стрелявших, тот, что попал в ногу, покраснел и отвернулся. – Если бы я сказал поймать – так бей по ногам. Но ведь я сразу сказал – насмерть. А ты что?

– Ты с ума сошел? – спросил Волк.

Воевода, не отвечая, ударил его ногой в лицо. Сотник всхлипнул. Кровь брызнула на снег.

– Я не хочу тоже получить по зубам, – пробормотал Рык, – но хочу задать тот же вопрос. С ума сошел?

– Жизнь тебе спас. И, надеюсь, княжне. Эти пятеро тебя ждали возле дороги дальше, почти у дуба. Пять лучников. Я их знаю, стреляют… стреляли без промаха.

– Да я здесь при чем? – спросил Волк. – Счеты старые сводишь? Вот приедем в Камень…

Дружинники спешились, подошли к оставшимся в живых людям Волка, вывели их из-за саней, поставили перед строем.

– Волк здесь остался, а этих вперед послал, в засаду. Никто бы из вас и не ушел. Там как раз дорога через овраг…

– Знаю я это место, – оборвал воеводу Рык, – сам прикидывал, как там засаду поставить при случае. Уходить там неудобно.

– Тебе – неудобно, а им… Им-то зачем бежать? Вас бы перестреляли и к сотнику вернулись.

– Врет он все, врет! – выкрикнул Волк. – Зачем мне тебя убивать? Зачем?

– Ну, тебе это нравится, – пояснил воевода, – а потом… Потом ему нужно было, чтобы ты не вернулся. Княжна ему не нужна. На тех, что с тобой отправлял, он не надеялся. Ты бы их на первой же стоянке и убил. Ведь так?

– Само собой, – кивнул Рык. – Зачем мне чужие за спиной?

– Ты это знал. Я это знал. И Волк это понял.

– Не мои это! – кричал Волк. – Не мои.

Но воевода его вроде и не слышал, спокойно продолжал:

– Не нужна ему княжья дочка. Он бы ее и сам убил, да тянул, ждал, когда княгиня разродится.

– Ему-то что с этого? У него, в отличие от тебя, сына нет. А если мальчик родится, так и совсем ничего не выходит. Наследник, княжий сын…

– Княжий? – переспросил воевода таким тоном, что Рык вздрогнул и взглянул на корчащегося в снегу сотника.

Тот извивался, как червяк, перерубленный заступом. Пытался отползти и кричал, не переставая:

– Врет он все, врет! Неправда это! Княжьего суда хочу! Княжьего суда.

Воевода брезгливо сморщился и снова ударил Волка носком сапога в лицо.

Раздался хруст, и сотник захлебнулся криком.

– Князь знает? – спросил Рык.