Слепые чувства

– Ой! Ну прости меня! Я не со зла! Я просто хотела пошутить! Рассмешить вас хотела… – с её глаз потекли слёзы, а голосок-флейта стал очень тихим – отпусти меня, пожалуйста… Мне очень больно руку… Прошу, Воробушек…

– Кто тебя разрешил называть меня так?! – он выходил из себя и сжал её ещё сильнее.

– Ай! Так вы сами так друг друга вчера во время матча кличили! Забыл? «Эй, Вороба, принимай!». Но если тебе это не нравиться, то я больше так не буду, обещаю. Отпусти меня, пожалуйста…

– Димас! Ты чё, совсем с дуба рухнул? – вступился за Дашу Олег, – не видишь, ей больно! Быстро отпусти!

Он разжал её руку, на которой остались красные следы от его пальцев. Шепнув что-то непонятное, девушка в слезах выбежала из их комнаты.

– Сама виновата… – буркнул Вороба ей вслед.

– У тебя вообще мозги есть?

– А сам бы как поступил в такой ситуации, – встал на защиту друга Макс, – не думаю, что ты бы стал вежливо объяснять, что она не права и тебе неприятно ходить с усами из зубной пасты. Коли уж мы решили остаться здесь, то надо хотя бы поставить себя в соответствующее положение, и Диман сделал всё правильно. Пусть знают, кто здесь батька.

– Пацаны, есть разговор.

Вся решимость Крысы тут же испарилась, как только он увидел в дверном проёме грозно смотрящих на них Толиков в одних трусах и майках. Они зашли к ним в комнату и сели на край кроватей.

– Значит так, вы, трое, слушайте меня внимательно. Несмотря на то, что мы вчера сказали вам на свече, вы по-прежнему остаётесь, простите меня за выражение, жуткими говнюками. Вот и сейчас, зачем вы довели Дашу, которая и муху обидеть не может, до слёз. И как вам не стыдно после этого?

Ответом было лишь тяжёлое молчание.

– Молчите? Выходит, всё-таки стыдно, а это значит, что ещё не всё потеряно… Вот как мы поступим: при первой же возможности вы трое извинитесь перед Дашей, а если такие случаи будут повторяться и дальше, то тогда… повторите судьбу своего дружка. Поняли?

– Да, поняли, – ответил Олег за троих.

– Отлично. До подъёма ещё полчаса, но коли вы уже полны сил и энергии, то можете потихоньку вставать, умываться и одеваться на зарядку.

– Что, какая ещё зарядка? – недовольно буркнул Макс.

– Общеукрепляющая, – выходя из их комнаты сказал Высокий Толик.

– Утром отрезвляющая, – добавил Низкий.

***

Первый отряд был в лагере на особом счету: все понимали, что почти совершеннолетние дети не будут вести себя как маленькие, поэтому Егору Николаевичу удалось пролоббировать для них ряд маленьких исключений. Хоть такая практика была «не в духе партии», но начальство пошло к нему на встречу: всё равно проверка вряд ли заглянет в такую глушь.

Вдобавок к тому, что первому отряду было разрешено не соблюдать тихий час, им также было дозволено самостоятельно заниматься спортом отдельно от других отрядов, организовывать собственные отрядные мероприятия, свободно посещать пляж и ещё ряд мелких поблажек.

Во главе с Егором, они наматывали круги по широким каменным тропинкам лагеря. Пробежка в прохладное июньское утро среди высоких сосен бодрила лучше любого кофе, а затёкшие после долгого сна мышцы постепенно начинали просыпаться и наполняться энергией.

Девочки собрались в одну кучку и о чём-то болтали. Бег нисколько не мешал их разговору и даже смеху – видимо эта часть дня уже давно стала для них привычной рутиной. А вот Олег с друзьями бежал позади всех – им был непривычен такой быстрый темп, и они были вынуждены постоянно ускоряться, чтобы нагнать своё отставание. Всё это знатно выматывало их, и после пробежки им потребовалось ещё пять минут чистой отдышки, чтобы полностью прийти в себя.

Пока вся малышня прыгала на площади, под громкие команды и свисток физрука, первый отряд рассредоточился на футбольном поле. Аля вышла в центр и начала руководить зарядкой: она показывала стандартные «Гостовские» движения, разминающие всё тело с головы до ног, а все остальные слушали её команды и повторяли за ней. Троица сначала решила не подыгрывать этому «детскому саду», но грозные взгляды Толиков уже в который раз убедили их подчиниться системе.

На протяжении всей зарядки Олег то и дело бросал косой взгляд на Дашу: она старалась улыбаться и делать вид, что с ней ничего не произошло, однако грустный взгляд и красное пятно на левом запястье буквально кричали об обратном. Он поймал себя на мысли, что ему, впервые за очень много лет, по-настоящему перед кем-то стыдно, хотя на своём веку Олег творил дела гораздо похуже, чем сегодняшнее утреннее происшествие… За одни сутки лагерю удалось пробудить в нём давно уснувшую совесть, и его это одновременно радовало и пугало.

После зарядки, когда все пошли переодеваться на линейку, Олег смог незаметно отколоться от своих друзей и выловить Дашу в коридоре первого корпуса.

– Слушай, – начал он, – эти идиоты ни за что не извинятся, так что я приношу свои извинения сразу же за нас троих…

– Ничего, – тихо сказала она, – я сама виновата. Даже не подумала о том, что вам может не понравиться мой утренний визит.