Слепые души (СИ)

 С днём рождения тебя, Аля. Эта дата принадлежит уже твоей прошлой жизни, но новой даты мы пока ещё не знаем и потому поздравляем тебя с твоим старым днём рождения. Сегодня мы побывали у тебя на кладбище и оставили тебе эти прекрасные цветы, а я оставила утёнка: только ты меня так называла. После кладбища мы зашли в церковь и поставили две свечки – надеюсь, их свет дойдёт до тебя. День сегодня по-зимнему морозный и ясный, а снег сделал улицы опрятными и светлыми. В такой хороший день не хочется грустить, но нам грустно, потому что тебя нет с нами. Мы с Дианой провели этот день вдвоём, обедали в кафе и гуляли в парке. Я уже хорошо себя чувствую и не сегодня – завтра опять пойду на работу. Всю заботу, которой Диана окружала тебя, она теперь обрушила на меня, и признаюсь тебе откровенно: если бы она была мужчиной, то я, может быть, даже вышла бы за неё замуж, потому что она очень сильный и надёжный человек – пусть иногда резкий и очень часто жёсткий, требовательный и суровый, но она органически неспособна на подлость и предательство, с ней чувствуешь себя под защитой. Несмотря на её такой нелёгкий и колючий характер, в моём сердце живёт к ней очень тёплое чувство, но я не говорю ей об этом вслух: между нами не принято говорить о таких вещах. Вот и сегодня, когда она уходила от меня вечером, мне показалось, будто она хотела что-то сказать; мы обнялись, она прижалась своей щекой к моей и так ничего и не сказала, только больно сжала мои пальцы. Думаю, она и не скажет – уж такова она.

 Я не знаю точной даты, когда ты вернёшься, но я жду тебя каждый день – наверно, ты это чувствуешь. Там, в Городе, тебе, наверно, хорошо, и не хочется уходить оттуда, но я здесь очень по тебе скучаю. Возвращайся поскорее, утёнок, потому что мы с тобой неразделимы, так надо. И так будет, из жизни в жизнь. 

Глава 27

 Снова май и снова сирень, а молодая листва на деревьях уже большая и мокрая: льёт дождь. Залитый лужами асфальт усыпан зелёными кисточками кленовых цветков, я иду под зонтиком с букетом сирени на вокзал. Обычный день, для кого-то радостный, а для кого-то печальный. Слившись с толпой встречающих и провожающих и прячась от дождя под старым чёрным зонтиком, я жду, когда на нужный путь прибудет нужный поезд, чтобы сказать: «Привет».

 Поезд прибывает, кого-то разлучая, а кого-то соединяя. Люди, сумки, пакеты, рюкзаки бурлят вокруг; улыбки, объятия зажигаются семафорными огнями, а я лавирую посреди всей этой суеты со своим зонтиком и сиренью и высматриваю знакомое лицо. Не так уж много прошло времени, чтобы оно могло слишком измениться, но всё равно я волнуюсь: каким я его увижу? Будет ли на нём улыбка при встрече со мной, или меня встретят нахмуренные брови и угрюмый взгляд? Отразится ли на нём удивление, добавилось ли на нём морщинок? Пока я гадаю, стоянка поезда заканчивается, и я растерянно озираюсь, так и не увидев знакомого лица. Не может быть, я просто проглядела.

 Я суечусь, бегаю по перрону, наступаю кому-то на ногу, рассеянно бормочу: «Извините». Мне что-то недовольно бурчат в ответ, а я ещё раз извиняюсь. Бегаю по лужам, заглядывая в каждое лицо.

 Да что же это?.. Нигде нет лица, которое я ищу; бурление угасает, рельсы пусты, в сердце тоже пусто и тревожно. Расстроенная, я бреду под зонтиком по мокрому перрону, стискивая во вспотевшей руке стебли сирени, и налетаю на паренька в джинсах и поношенной спортивной куртке, с каким-то затёртым чёрным пакетом и в тёмно-синей бейсболке, низко нахлобученной на глаза.

 – Ой, простите, – испуганно бормочу я.

 Паренёк бросается подбирать уроненный мной букет сирени; из-под синей кепки видны коротенькие тёмные волосы на висках и затылке, куртка на плечах потемнела от дождя, серые кроссовки – не первой новизны, шнурки грязные. Приглядевшись получше, я понимаю, что это не паренёк, а стриженая девушка. Поднявшись с корточек, она протягивает мне сирень, и из-под низко надвинутого козырька на меня смотрят знакомые глаза. И я говорю то, что собиралась сказать:

 – Привет, Ника. С возвращением.

 Да, она совсем не изменилась, только маленький шрамик пересекает левую бровь. Судя по тому, что видно из-под кепки, пострижена она совсем коротко, как парень. Зонтика у неё, конечно, нет, но моего хватает для нас двоих. Перрон совсем опустел, и мы на нём одни под дождём.

 – Твоя мама не смогла отпроситься с работы и попросила меня тебя встретить.

 Мы идём на автобусную остановку, я покупаю рядом в киоске минералку. Никина рука с обломанными ногтями протягивает мне две потрёпанных десятки:

 – Купи мне заодно «Бонд» крепкий.