Слепые тоже видят

Позади машины полукругом выстроились несколько человек, они молча наблюдают за работой двух грузчиков в голубых комбинезонах. Стоя на платформе, парни орудуют здоровенными ножницами, разрезая резиновую оболочку. Все сосредоточенно молчат, слышны лишь щелканья ножниц. На лицах торжественное выражение, будто на похоронах. Те, что стоят сзади грузовика, ждут, пока рабочие освободят алмаз от мешка. Их четверо… Трое крупных, один крошечный. Этот малыш мне знаком. Совсем недавно я встречал его в Париже. Длинные седые волосы, ниспадающие локонами на плечи, я узнаю без ошибки — будьте покойны! Коротышка — ни много ни мало, дорогой господин де Брилльяк, временный президент всех ювелиров Франции. Ах, негодяй! Ах, изменник! Продажная скотина! Так он, значит, старался для нацистской организации. Интересно, из политических убеждений? Или от жадности? Поди узнай…

Но я узнаю, только позже!

И вы тоже, если будете вести себя хорошо. Я вам все скажу, обещаю!

Ну вот, готово! Оболочка разрезана. Ребята в комбинезонах снимают ее и сбрасывают вниз. Захватывающий момент для всех присутствующих.

Прежде всего для членов организации, поскольку они жаждут увидеть наконец сказочный камень.

Ну и, конечно же, для меня, смущенно надеющегося увидеть совсем другое. Не правда ли, я здорово подготовил момент, называющийся в кинематографии «саспенс», «подвешенность», дорогие мои учителя и наставники? Очень возбуждает, согласитесь?

Теперь на счет: раз, два, три… «Горячо» или «Холодно»?

Возгласы «О! О! О!» сотрясают ряды джентльменов.

Алмаз, товарищи, немножко изменился!

На его месте огромная глыба угля. Браво Матиасу, некоронованному принцу среди коронованных химиков!

— Что это значит? — выдавливает из себя самый старый из присутствующих, сраженный увиденным.

— Кажется, больше похоже на… уголь! — восклицает самый молодой.

— Да, да, уголь! Уголь! — подтверждает один из рабочих в комбинезоне.

Коротышка де Брилльяк карабкается на платформу грузовика. Он хватает ножницы и начинает расковыривать поверхность глыбы. Его движения суетливы и нервны, как у белки, обнаружившей у себя под боком корзину с нитками вместо орехов.

— Уголь! Уголь! — вопит временный шеф всех ювелиров Франции.

— Вы что, с ума сошли? — нервничает еще один.

— Нет, это уголь! Уголь! — взвизгивает патлатый обмылок на всех языках сразу. — Антрацит! Это антрацит! Вы слышите? Понимаете? Вы, видно, не соображаете, что я говорю! Антрацит! Такой же, как в шахте Рура!

Он поворачивается к своим обалдевшим соучастникам. Тычет в них ножницами, топает ногами, подпрыгивает! Слюни летят во все стороны!

— Сволочи, вы меня обманули! — рычит де Брилльяк срывающимся на визг голосом. — Воры! Преступники! Нацисты! Скоты! Баварские свиньи! Так обдурить меня! Меня, изменившего своей родине, чтобы получить четверть навара! Всего четверть! Это вам даром не пройдет! Долой Гитлера! Не видать вам ни Эльзаса, ни Лотарингии как своих ушей! Германии капут! Ненавижу! Да здравствуют русские! Рабочий интернационал! Всех в Сибирь! Собачье дерьмо! Гоните мою долю! Дайте сюда! Я буду жаловаться! Клянусь, я все расскажу! Я не буду молчать! Выложу всю правду! Ничего, кроме правды! Отдайте мне сейчас же мою долю! Мою четверть, иначе польется кровь! Думаете обвести меня вокруг пальца, как болвана в борделе? Ну нет, не пройдет! Де Брилльяк смешон? Никогда! Я не дам себя обуть! О нет, вы меня еще не знаете! Я не позволю осрамить свою честь! Плюнуть так в лицо за здорово живешь уважаемому человеку! Скажите пожалуйста, что решили! Нет уж, оставьте! Мы вам покажем Новый Верден! Мы не отступим! Вам не пройти! Вперед, в штыки! О, как я вас ненавижу! Обокрасть пожилого человека! Бандиты! А ну, быстро давайте мою долю! Моя четверть, или я за себя не ручаюсь!

Самый старый из нацистов, понимающий по-французски, категорично возражает:

— Турак! Польфан! Фы не фидите, что нас тоше опманули! Перите это, фажа толя! Тафай, пери, итиот! У фас прафо на пятьсот кило этой клыпы, кретин!

Де Брилльяк смотрит на камень.

— Пятьсот кило… антрацита? Угля? Но у меня отопление на мазуте!

В это время раздается звонок у калитки.

Один из голубых комбинезонов спрыгивает с кузова и идет открывать.

Малышке Грете, говорю я вам, опережая события, поскольку стоящие у грузовика этого еще не знают.

* * *

Дорогие мои читатели, хочу ткнуть вам в нос одну немаловажную деталь, которая, возможно, пригодится вам в жизни. Вы заметили, что обычно вас просят объяснить причины отказа, а причины согласия — никогда? Стало быть, положительный ответ в форме «да» не нуждается в объяснениях, в то время как отрицательный ответ «нет» кажется уловкой, хитростью и должен сопровождаться аргументами.

— Жена капитана Моргофлика! — объявляет тип, который ходил открывать ей.

По рядам остолбеневших присутствующих пробегает волна оживления. Подобный визит в такой момент — как звонок в театре, приглашающий в зрительный зал. Особенно после потрясения, которое они только что пережили… Словом, сцена большого ажиотажа мне обеспечена!