СЛЁТКИ

Тысячу раз спрашивал потом себя выросший Борис, зачем уж так старался Хаджанов, почему так усердно, и ведь не только на словах, хотел помочь им с Глебкой в самой малой малости, даже в таком детском и, в общем, глупом стремлении поймать соловья - и всякий раз бывали у него разные предположения.

Но тогда он ни о чем плохом не думал. Поражался этому майору. Все больше и глубже захватывал он Бориса своими неподражаемыми знаниями и умениями. А главное, такой невзрослой готовностью все бросить, чтобы прийти на выручку.

Глебка ликовал. Соскочил со скамейки, скакал вокруг клумбы. И очень скоро, минут через десять, Хаджанов явился с маленькой лопаткой и чем-то плоским, обернутым грубой желтой бумагой.

Они даже маму предупреждать не стали, зашагали вместе с майором в сторону предместья, березовой рощи, попросив только вахтеров ей передать, мол, не дождались.

Михаил Гордеевич и впрямь походил на мастера соловьиной ловли. Быстро и сметливо оглядел заросли, точно, без колебаний отыскал местечко - малую горку, под одним из кустов, самым кудрявым и непролазным, в десяток скорых движений железной лопаткой отрыл ямку; установил в дно зеркало, следом, одно к другому, куски стекла, земляные отходы собрал горстями и отнес, не ленясь, в сторону; конечно, тут и ребята помогли.

- Ну, вот, - сказал им, - набирайтесь терпения. Ловушку желательно по утрам осматривать.

Потом раздумчиво, уже не так оживленно, как на скамейке, оглядел ребят и добавил:

- Но я вам советую… Если попадется, достаньте, поглядите, погладьте и отпустите. Вообще это грех - соловья ловить.

Ответил на незаданный вопрос шуткой:

- Мы же не короли, чтобы их жрать! Еще не докатились!

20

Как долго тянулась соловьиная история, а как быстро кончилась! Будто жизнь человеческая.

Рождается человек, растет, учится, страдает, наконец, становится взрослым, добивается какой-нибудь своей цели - важной или не очень, и вдруг - р-раз…

В первые дня три или четыре они бегали на березовую опушку по нескольку раз в день. Стеклянная клетка была пуста, а зеркало сияло в тени, будто посмеивалось над ребятами, удивлялось их наивности.

Потом заленились - так часто случается с детьми, даже и подросшими. А когда пришли Борис и Глеб через два дня поутру - оба на колени упали.

Под стеклами, на сияющей зеркальной пластине, будто на операционном столе, лежала, раскинув крылья, мертвая незнакомая птица. Не похожая на синиц, мухоловок, зорянок - кого ни называй, ни на кого не похожая. Сразу понятно - соловей.

И подпалинки на голове и спине, и сам серенький, в общем, неприметный. И еще кровь на крыльях и клюве - видно, бился о стеклянную крышу, пытался вырваться и не смог.

Глебка ревел в голос, горевал неистово, качался из стороны в сторону, да и у Бориса слезы капали, будто дождик, едва кулаком поспевал их стирать, чтобы взрослым остаться, почти мужчиной.

Ничего они не говорили, только плакали, только винились за глупость свою, за нелепую настойчивость увидеть то, что увидеть нельзя.

Молча разобрали ловушку, и не просто так, а с какой-то глупой злобой - Глебка ломанул ногой, обутой в кеды, стеклянную их постройку, стекло осыпалось со звоном, но и зеркало лопнуло, раскололось. В это крошево сложили соловушку, обернули лопухом, засыпали сверху землей.

Шли домой, не оборачиваясь, и снова в молчании.

Бориска с горечью думал про дурную примету - разбитое зеркало. Глебка про свою глупую настойчивость - он еще не знал про сломанные зеркала и ломаную дружбу.

Часть вторая ЗАВЛЕЧЕНИЕ

1

В детстве кажется, что время не скачет, не бежит, а просто волочится. Это только потом, выбывая из детства, как солдат из воинской части, понимаешь ясно, что все, в самом деле-то, наоборот, и детство не просто быстро проходит, а пролетает, проскакивает, пробегает стремглав…

Единственное, что способно удержать его ход, сократить шаг, приостановить, хоть это и печально признавать, - беда.

Беда не должна настигать человека в детстве. Это несправедливо. Слишком слаба душа, почти невесом опыт, малы силы и ничтожны знания, чтобы собрать в кулак все свои возможности и беду одолеть. Так что не дай Бог никому беды в слабую и славную детскую пору. Пусть уж детство скачет, бе-

жит, прыгает, в общем - летит и не думает ни о чем печальном. Даже если печаль эта уже стоит за углом…

Глебка время торопил, как все. Ему хотелось Бориску поскорее догнать. Тот вон вымахал здоровым парнем, бреется уже, пусть не каждый день, а только раз в неделю, плечи раздались - и вообще давно уже стал шире и выше майора Хаджанова, и зубами белоснежными сияет не хуже, чем тот. У майора же и научился - без конца всем улыбаться. Всем и даже без всякой особой причины, такова майорова наука.

Он повторял и Борису, и Глебушке:

- От вас ведь не убудет! Вот и улыбайтесь всем подряд. Это располагает.

- Даже врагам? - спрашивал Борис.

- А им - особенно, ведь вам их обмануть надо, ввести в заблуждение. Улыбаясь, прикидывайтесь другом.

Сложная это была арифметика: прикинуться другом врага, и не сразу обучались такому братья, но постепенно усваивались ими аксиомы майора Хаджанова.