СЛЁТКИ

Ближние его соратники тщетно уговаривали идти прямо на Киев и брать власть, но он не согласился, утверждая, что власть эта по праву принадлежит старшему из братьев - человеку с мохнатой душой и с ложно достойным именем Святополк. В ту же ночь Святополковы убийцы ворвались в шатер Борисов, который в тот миг молился, и убили его. Уже израненный весь, Борис успел прошептать:

- Господи, не вмени им во грех!

Самый младший, Глеб, княжил во городе да в Муроме. Святополк, хотя отец уже умер и похоронен был, послал младшему братцу ложное известие о болезни князя Владимира. Глеб снарядил ладьи и кинулся по рекам в Киев.

И вновь, как Бориса, упредили Глеба добрые духи: Святополк его убить намеревается, а Бориса уже и убил.

Не поверил мальчик Глеб в такое бессмысленное коварство - да не кого-нибудь, а брата братом, продолжил путь свой в Киев, а навстречу ему - струг с дружинниками Святополка. Только когда воины со струга спрыгнули в Глебову ладью и мечи свои над ним занесли, понял он, что предупреждения, ему, духами посланные, были не напрасны, что Святополк затеял невиданное преступление.

Впрочем, убили его не вражьи дружинники, а предатель повар, который, выслужиться желая, полоснул мальчика-князя по горлу кухонным ножом. И тело его бросили в кусты прибрежные, даже в землю не закопав.

Был еще один брат в этом семействе - Ярослав. И его хотел погубить Святополк, но Ярослав собрал крепкое войско. И была битва, а шатер свой Ярослав поставил в том же месте, где был шатер Борисов. И была битва войск братских за справедливость во имя братьев, братом же погубленных. Когда Ярославовы бойцы победили вчистую, Святополк бежал, но брат-победитель велел не гнаться за ним, сказав:

- Господь Сам свершит над ним суд Свой.

Тот скитался по разным землям, но молва о братоубийстве опережала его, и был он презираем всеми. Так и сгинул на чужбине, а в землю закопан без отпевания.

Борис же и Глеб прославлены как Святые второго мая 1072 года, так что это никакая не сказка, а самая что ни на есть правда.

А еще есть история отыскания тела Глебова. По слову Ярослава, стали разыскивать его по всему пути. Долго искали. Но вот ночью увидели: над непроходимым лесом столб света стоит. Двинулись туда, с трудами через препятствия пробрались и увидели на поляне нетленное, не тронутое ни смертью, ни зверями тело невинно убиенного князя-мальчика.

И есть у братьев еще одно имя - Страстотерпцы.

Терпели, выходит, страсть, и не какую-нибудь чужую, постороннюю, а от кровного старшего брата своего, до последнего мига веруя в невозможность братоубийства лишь во имя власти одной.

Все это представлял себе Глебка, стоя на взгорке заснеженном, под двумя сросшимися березами, как вдруг обмер.

Откуда-то возникли перед ним четыре разнокалиберных мальчика с угольными глазами, глядели на него не враждебно, а пусто - будто бы он тут был, но как бы и не было его. И один, постарше, сказал вполне вежливо:

- Уходи, пожалуйста! Это наша земля!

- Нет, - не сразу сообразил Глебка, - это наша земля!

И улыбнулся, глупенький. Черноволосый мальчик нисколько не смутился.

- Мы знаем, - сказал он, - что твоя земля вон там, - и указал на крышу Глебкиного дома.

Глеб посмотрел туда, куда он показывал.

За крышами маленьких избушек виднелась знакомая кровля родного дома, и он прекрасно знал это, но ведь - посмотрел.

Что-то ложилось ему на плечи, какая-то темная тяжесть. Он хотел возразить, но не знал, какие должен произнести слова. В общем-то их не было.

Он поднялся и пошел.

Только не к дому, а в обратную сторону, на опушку березовой рощи, где когда-то они с Борей похоронили соловья.

Часть четвертая ПОГИБЕЛЬ

1

Борис регулярно приезжал в учебные отпуска, и, в общем, они были похожи на первый его приезд, так что Глебка даже путался, вспоминая, когда и в какой раз происходили малозначительные события и звучали слова, сказанные старшим братом. Он становился всё взрослее, солиднее, разговаривал не суетясь, ровно, без интонации, как будто взвешивая слова. На старших курсах попал в какую-то объединенную спортивную команду военных, и его стали отпускать на тренировки и соревнования. Почти каждый раз он привозил домой блестящие кубки, на которых стояло его имя, и Глебушка подолгу любовался братовой славой. Только уж потом бабушка поставила кубки на самый верх буфета, откуда они светили, снисходительно и свысока поглядывая на бродившую, говорившую, учащую уроки и моющую посуду житейскую повседневность.