Слева по борту — рай

Я держу грубый мешок в вытянутых руках, стараясь стоять подальше от страшного существа. Но опасность миновала, Беркли надежно держит свою добычу. Схватив ее сзади за голову, он так крепко сдавил затылочную часть указательным и большим пальцами, что змея находится как в тисках.

— Дома, в Австралии, я обычно выдаиваю яд, когда возвращаюсь к себе на ферму, но здесь, путешествуя целыми неделями, вынужден делать это сразу. Капсулы с ядом я храню на льду.

Он не выпускает мешок из руки, но змее, как он замечает, требуется время, чтобы «остыть». Кенаи и я усаживаемся рядом с Беркли на траве. Выкурив сигарету, он говорит:

— Пора. Кенаи, возьми баночку с пергаментной крышкой у меня в сумке… Арне, подойди ближе, иначе ты не увидишь.

Через грубую парусину он нащупывает голову змеи.

— Почему у тебя нет перчаток? Что, если она ужалит сквозь мешок?

— Она пускает жало в ход, лишь когда видит добычу.

Наконец он вытаскивает змею из мешка. Держа ее голову в одной руке и баночку из-под варенья в другой, он прижимает ядовитые зубы змеи к крышке. Змея вновь оживляется; тщетно попытавшись несколько раз вывернуть голову, она разом пронзает зубами плотную бумагу. Крупные капли смертельного яда, белого, как молоко, стекают на дно банки. Затем Беркли осторожно отодвигает тайпана в сторону, ибо в зубах змеи может остаться яд, а он хочет сохранить его как можно дольше, чтобы не раз получать такой «удой».

По дороге к берегу он рассказывает нам о вакцине:

— Я отправляю яд в лабораторию в Кэрнсе, где его высушивают до кристаллического состояния и оплачивают мне за каждый грамм. Затем сырье отсылают в Институт вакцины в Мельбурне; там яд во всевозрастающих дозах впрыскивают лошадям, чтобы сделать их невосприимчивыми к нему. Когда у лошадей вырабатывается необходимый иммунитет, из их крови приготовляют сыворотку. За последние три-четыре года она спасла сотни людей в Австралии.

— Как тебе пришло в голову стать охотником за змеями и сборщиком яда?

— Я вырос на Кейп-Йорке. Это дикая местность площадью с довоенную Германию, все население которой составляет горстка скотоводов и небольшая группа охотников за крокодилами. Вокруг миссий проживают тысячи две аборигенов — их обычно называют «абос». Они до сих пор охотятся при помощи бумерангов и длинных стрел, выпускаемых из пращи с поразительной точностью. Аборигены — превосходные охотники на тайпанов, потому что жареные тайпаны и черепашьи потроха для них самое большое лакомство. Это они научили меня охотиться за тайпанами и находить места, где живут змеи. Первое время я относился к этому занятию полушутя, а года четыре назад оно стало моим главным делом. У него есть по крайней мере одно преимущество: найдется немного людей, кто пожелал бы отбить у меня хлеб.

4

У Кенаи Уорриора, нашего лоцмана и проводника, а также кока на «Сонгтоне», кожа темно-серого цвета. Родом он с острова Мабуиаг и не скрывает того обстоятельства, что его предки жили грабежом. Торресов пролив называют «Кладбищем кораблей», и не без оснований: множество не обозначенных на карте коралловых рифов на протяжении последних ста лет вспороли брюхо более чем 800 судам многих стран. Местные жители знали наиболее опасные проходы и заранее устраивали там засады в ожидании кораблекрушений. Едва оставшихся в живых людей выбрасывало на берег, как их тотчас приканчивали. Но ведь нет нужды углубляться в историю, чтобы обнаружить ту же картину и на западном побережье Дании.

В облике Кенаи есть что-то от Дон-Кихота; к тому же, подобно герою испанского романа, он также считает себя дворянином, но справедливость требует отметить, что в данном случае знаменитый идальго несколько деградировал. Кенаи происходит из могущественного воинственного племени, но не живет больше на своем далеком острове. Он любит называть себя «джентльменом из города»; городом здесь называют колонию на острове Четверга, куда съехались большинство мужчин с различных островов Торресова пролива и где они, по-видимому, проводят время за игрой в бильярд в двух павильонах. Подобно тому, как его предки размахивали копьями, Кенаи машет бильярдным кием. А кроме того, он делает самое вкусное на острове красное вино. Удовольствие это недорогое, поскольку спиртное местным жителям не продается, и самый дорогой напиток, дающий также право на партию в бильярд, — апельсиновый коктейль стоимостью 40 датских эре. Ночи Кенаи проводит в сарае из гофрированного железа, и стоит ему раздобыть пару шиллингов работой в порту, как он оставляет их в единственном местном кинотеатре, экран которого посерел от старости и дождей. Крыши в помещении нет, так что во время дождей, а они здесь частое явление, над зрителями вырастает целый лес зонтов, и экран почти не виден.