Слеза ангела

– Пошли, Белоснежка, – он, не особо церемонясь, сдернул девчонку с табуретки, плед спланировал на пол. Кот Силантий с недовольным мяуканьем спрыгнул с подоконника, разлегся поверх пледа.

Девчонка на грубость никак не отреагировала, покорно потрусила вслед за Сабуриным в прихожую, даже ехидное Арсеньево «скатертью дорожка» проигнорировала.

На дворе уже было полноценное утро, румяное, умытое недавним дождем, лениво кутающееся в обрывки рассветного тумана. Сабурин замедлил шаг, полной грудью вдохнул прохладный воздух. А красиво, черт возьми! Красиво и несуетно, совсем как в деревне у бабушки. Давненько он со своим бестолковым полуночным образом жизни не сталкивался с этакой красотой. И ведь еще долго не столкнулся бы, если бы не Белоснежка. Спасибо ей, что ли, сказать? Сабурин покосился на девчонку. В отличие от него она не испытывала радости от единения с природой, зябко ежилась, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и вертела по сторонам белобрысой головой.

– Что? – спросил он резко. От недавней умиротворенности не осталось и следа. Расслабишься тут, как же…

– А где твоя машина? – Девчонка посмотрела на ряд дремлющих у подъезда машин.

– А нетути, – усмехнулся Сабурин. Привыкла, понимаешь ли, на машинах разъезжать, а тут и идти-то всего ничего, каких-то пять минут. – Я рядом живу, пешком дотопаем.

Квартира встретила тишиной и застоявшимся воздухом. Сабурин поморщился, настежь распахнул окно на кухне и позвал:

– Эй, Белоснежка, сюда иди! Только разуйся.

Гостья, не заставив себя долго ждать, тут же нарисовалась на кухне и присела на краешек стула. Башкой своей белобрысой она, кстати, больше не вертела, уставилась на сложенные на коленях ладошки. Сабурину даже обидно стало: не ахает, не охает, не восхищается. На свою территорию он обычно девиц не пускал, предпочитал устраивать свидания в офисе, но уж если какая красотка оказывалась в его холостяцкой берлоге, то непременно принималась восхищаться, потому как берлога была трехкомнатной, по-мужски лаконичной, доведенной до совершенства светлой дизайнерской мыслью – в общем, если не принимать во внимание легкий творческий беспорядок, идеальной. А тут такое явное пренебрежение к рукотворной красоте.

– Можно кофе? – Девчонка оторвалась от разглядывания своих ногтей и просительно посмотрела на Сабурина.

– Можно даже позавтракать, – он решил быть гостеприимным. За две штуки зеленых не грех проявить минимум гостеприимства. – И горячий душ, если хочешь.

Она хотела, энергично закивала и даже робко улыбнулась.

– В таком случае я готовлю завтрак, а ты давай приводи себя в порядок. Ванная прямо по коридору, чистые полотенца на стиральной машине, – Сабурин помолчал, а потом спросил: – Переодеться тебе хоть есть во что?

– Есть, – девчонка встряхнула рюкзачок, который зачем-то притащила с собой на кухню.

– Все свое ношу с собой. Очень предусмотрительно.

– Я быстро, – она встала, замерла в нерешительности.

– Что-то еще?

– Ничего… просто спасибо.

– Просто пожалуйста, – надо бы ей про деньги напомнить, а то знает он таких: сначала в благодарностях рассыпаются, а когда наступает час расплаты, оказываются некредитоспособными. Аванс у нее, что ли, потребовать?

Сабурин бы потребовал, да вот девчонка, видимо, прочтя его меркантильные мысли, предпочла ретироваться. Ладно, время терпит, никуда ей не деться.

С завтраком Сабурин мудрить не стал: соорудил бутерброды с ветчиной, настрогал салат. Сойдет, он поваром не нанимался. Когда на плите вскипел кофе, явилась Белоснежка, свежая, как утренняя роса.

– Завтрак готов, – он снял с огня турку, разлил кофе по чашкам. – Что встала, присаживайся к столу!

Повторять приглашение дважды не пришлось. Девчонка, видать, сильно оголодала, потому что набросилась на бутерброды с завидным энтузиазмом. Она ела, а Сабурин размышлял над рассказанной ею историей. Интересно, что из всего этого правда, а что плод воспаленного сознания? Доля правды в рассказе, несомненно, присутствовала. В том, что на девчонку идет охота, он не сомневался, сам же был свидетелем. А вот все остальное: вампиры, мертвые подружки, исчезающие капитаны УГРО – с этим еще нужно разбираться. Стоп! Не станет он ни с чем разбираться, чужое сумасшествие иногда бывает заразным.

А если это не сумасшествие вовсе? Сабурин покосился на уплетающую салат гостью. Вдруг это последствия гипнотического внушения? Девчонка перехватила его взгляд, перестала жевать, промокнула губы салфеткой и сказала очень серьезно:

– У меня с психикой все в порядке.

– Кофе остывает, – буркнул Сабурин.

В ответ она нетерпеливо дернула плечом и спросила:

– Можно я тебе все по порядку расскажу? Только голые факты, никаких эмоций и домыслов?

«Нельзя!» – подумал Сабурин, а вслух неожиданно для себя сказал: – Только голые факты.

– Спасибо, – она обрадовалась так, словно он только что пообещал ей золотые горы: щеки порозовели, в глазах снова закружились снежинки. Ох уж эти снежинки! Гипнотизируют посильнее всех Арсеньевых компьютерных спецэффектов. Прямо хоть не смотри. Он и не стал смотреть, отвернулся к окну.