Слеза ангела

– Не бойся, – я улыбаюсь, отступаю на шаг и вдруг понимаю: ей не страшно, ей меня жаль. Жалость затаилась в уголках прозрачных глаз, кривит бескровные губы в беспомощной улыбке и заставляет длинные пальцы нервно вздрагивать. – И не нужно меня жалеть!

Ярость обдает жаром, застит глаза красным туманом. Перстень довольно мурлычет, нагревается в ладони. Ухожу, не оглядываясь, убегаю от собственных страшных желаний. Или не собственных?..

Женский смех, громкий и безумный, летит мне вслед, догоняет, взъерошивает волосы на загривке, царапает спину…

Сабурин

Сабурин был зол и растерян. Он потерял уйму времени, и самое обидное – у него не возникло никакого, даже завалящего плана действий. Вернее, в самом начале, когда Сабурин велел девчонке сидеть и не высовываться, планы у него вырисовывались вполне конкретные, а вот дальше все пошло наперекосяк.

Первым делом он решил собрать как можно больше сведений о капитане УГРО Золотареве, благо, старые, еще ментовские, связи позволяли задавать нужные вопросы нужным людям без опаски быть посланным в далекое пешее путешествие. Конечно, перед тем как подкатывать к бывшим коллегам, стоило заглянуть в универсам, прикупить приличной выпивки и закуски для пущего конструктивизма и задушевности.

Расчет оказался верным, да и время посещения прежнего места службы было выбрано удачно. Выходной день – начальство сидит по домам и ренегата и перебежчика Виталия Сабурина не увидит, а кто-нибудь из знакомых обязательно окажется на дежурстве и сможет без лишней суеты и нервотрепки ответить на парочку вопросов.

На дежурстве оказался Мишка Шаманов, закадычный сабуринский приятель, так что проблем с получением нужной информации не возникло. Но пришлось уважить давнего товарища, пропустить с ним пару рюмашек, потолковать за жизнь. Разговор затянулся, расчувствовавшийся Мишка не желал отпускать Сабурина, все говорил и говорил: о жене-стервозе, которая ушла от него к адвокату, у которого бабок побольше, почти новая иномарка, и ночует он исключительно дома, а не на работе этой треклятой. О том, что с шестилетним сынишкой пообщаться теперь можно только по выходным, да и то под неусыпным надзором бывшей тещи. О том, что на работе вечный аврал, и в отпуск его не отпускают уже третий год, а в деревне у родителей бесцельно ржавеет лодочка, прикупленная для рыбалки. О «висяках», из-за которых каждый день приходится от начальства по шапке получать. О том, что Сабурин – молодец, вовремя свалил из их гнилой конторы на вольные хлеба и теперь сам себе хозяин, кум королю и сват министру. Сабурин слушал, сочувственно кивал и все порывался позвонить Белоснежке, узнать, как она там. Да только что звонить, если сам же велел сидеть тихо и к телефону не подходить! Эх, зря они не договорились о средствах коммуникации, сейчас не пришлось бы нервничать. А нервничать было с чего.

Ну, начать с того, что никакой капитан Золотарев в УГРО отродясь не работал. Ни в УГРО, ни в каких других смежных структурах – они с Мишкой специально все проверили. Значит, капитан этот – засланный казачок. Но Белоснежка-то об этом не знает, и если Золотареву вдруг вздумается ей позвонить, то эта доверчивая дура запросто может повестись на все его уловки или, и того хуже, ломануться к нему на встречу.

Но даже не эта новость оказалась самой неприятной. Гораздо хуже другое – девчонка не соврала про свою подружку. Была подружка. Была да сплыла… В том смысле, что тело этой самой Ритки действительно исчезло из морга судебно-криминалистической лаборатории пару дней назад, и теперь в связи с таким вопиющим безобразием в лаборатории грандиозный шухер и тотальные проверки. А тело, к слову, до сих пор не нашли, хоть и подняли на уши все сопричастные службы.

И вот еще новость не из приятных: Белоснежкина подружка, оказывается, не единственная жертва неизвестного маньяка. Таких вот, молодых, хорошеньких и обескровленных, в одном только Подмосковье найдено уже шесть человек, а еще добрый десяток девчонок числится пропавшими без вести, и те тоже молодые и привлекательные. А следствие в тупике: все чисто, никаких следов, никаких зацепок – просто мистика какая-то…