Слеза чемпионки

Приехал к нам Алексей Николаевич Мишин. Это произошло, когда ушел из жизни Уолтер Пробст, и его супруга, пытаясь продолжать начатую линию работы с русскими, решила пригласить из Питера Мишина. Алексей Николаевич ехал, как выяснилось, только посмотреть что к чему. А она его приглашала работать на долгий срок. Переговоры у них уже прошли, и я не думаю, что Алексей Николаевич настолько плохо знает английский язык, чтобы не понять, чего от него хотят. Он приехал с тремя учениками: Лёшей Урмановым, Ягудиным и еще маленьким Плющенко. Неделю или полторы они покатались, потом он навестил хозяйку катка со словами: спасибо, до свидания, мы уезжаем. Она была в шоке и стала ему говорить: мы же с вами вели переговоры, я сняла для вас дом, я же пригласила вас на работу, и хореограф к вам приехал. А на вопрос, почему он не может остаться, он сказал какую-то, похоже, не очень аккуратную фразу. Не исключено, что она соответствовала действительности, я же не знаю, какие у них были предварительные разговоры. Мне сказали, будто он заявил: у вас здесь уже сложившийся коллектив, и мое присутствие его расколет. Хозяйка была так ошарашена столь стремительным отъездом, что решила, будто мы себя нетактично вели по отношению к Мишину, поэтому он решил в Центре не задерживаться.

Я с Мишиным встречалась, хотя в течение недели много работала, уезжала на соревнования. Но один вечер я с ним провела. Его приглашала в дом Кристи Фасси, вдова Карло, потом Зайцев. Трудно сказать, что ему не уделили достойное внимание. Мы все понимаем: чем больше знаменитостей и имен на катке, тем больше на него приходит клиентов. Но Леша, скорее всего, приезжал на разведку: посмотреть и решить. Получилось так, что он о такой маленькой детали не сказал нашей хозяйке, и кончился его визит тем, что она сорвала свой гнев на Фрэнке, потому что тот старший тренер. Фрэнк после этого уехал работать вниз, в Лос-Анджелес.

Честно говоря, этой ситуации я по-своему обрадовалась, потому что у меня все чаще возникала мысль как можно скорее исчезнуть из Лейк-Аэрохетта. И я уехала вслед за Фрэнком. Но если Фрэнк уехал сразу и насовсем, то я как мать двоих детей (к тому же Аленка еще училась в школе) еще больше полугода жила в горах. Я работала полдня внизу, полдня наверху. Почти год я каждый день, кроме субботы и воскресенья, ездила по горным дорогам. С шести до девяти я работала в Центре, потом садилась в машину, и в десять сорок начинался первый урок внизу, то есть у меня был час сорок пять, чтобы доехать до города. Там я давала уроки часов до четырех. Нередко уже в шесть у меня наверху начинались вечерние занятия. А если в этот день мне не надо было срочно возвращаться, то я ездила по городу и занималась поиском квартиры или дома, чтобы можно было перевезти семью.

Приезд-отъезд Мишина, по большому счету, взорвал наш Центр. Точнее, он его добил. Конечно, все начиналось с того, что ушел из жизни его основатель Пробст, потом умер Карло Фасси и, наконец, у нас погостил Алексей Николаевич.

Мы с Фрэнком уехали, потом еще один тренер спустился вниз, но на другой каток. Так постепенно Центр начал угасать. Десять лет мы блестяще просуществовали, восемь из них были наполнены интереснейшей работой.

Я не рассматривала покупку собственного дома как выгодное вложение денег, хотя шла рецессия, недвижимость резко теряла в цене, и стоимость выбранного мною дома получилась смехотворной. Я остановилась на кондоминиуме, а не на отдельном доме, он стоял, не продаваясь, около трех с половиной лет. Я попала, впрочем совершенно случайно, точно в тот период, когда цены достигли дна, хотя они никогда в Калифорнии сильно не падали, но так низко никогда и не застывали. Хозяин давно жил в другом штате, а дом в Калифорнии никак не мог продать, такого никогда прежде не происходило. Когда риелторы мне показали этот дом, я пришла в ужас. Нетрудно представить, как выглядит жилое помещение, которое три года стоит пустым. Я осмотрелась и сказала: я не настолько бедна, чтобы покупать такую ерунду, но и не настолько богата, чтобы сюда столько вкладывать. Короче говоря, они мне почти в два раза сбросили цену. Они старались, очень хотели мне помочь, и в последний, третий визит я уже была готова сказать им: спасибо, ребята, за заботу и — до свидания. Но, вероятно, от растерянности, а скорее всего чтобы прекратить уговоры, неожиданно для себя произнесла такую фразу: если хозяин мне отдаст этот дом за стольник, возьму. На следующий день они в полдень ко мне прибегают (значит, вели с владельцем с утра телефонные переговоры) и кричат: Ирина, он согласен! Я оказалась в ситуации, когда отступать невозможно. В принципе, оговоренная цена не колоссальные деньги, первый взнос выходил всего десять тысяч. Родители учеников помогли мне этот дом привести в порядок.