Слеза дьявола

Он перечитал список найденных на нем микрочастиц. Посмотрел на копии бумаги конверта, сделанные под аппаратом ЭДА, с едва заметными буквами «т», «е», «л».

В его ушах до сих пор звенели слова Райма:

О, этот конверт говорит о многом, но с ним все совершенно иначе. Он говорит гораздо больше, чем заметно с первого взгляда.

Потом вспомнил, как сам чуть ранее убеждал Лукас в том, что психолингвисты из центра ошиблись и на самом деле преступник обладал высочайшим интеллектом.

Он резко вскинул голову и посмотрел на Лукас.

— В чем дело? — спросила она, заметив обескураженное выражение его лица.

Он быстро взял себя в руки и ответил уже совершенно спокойно:

— Мы ошиблись. Попались на его удочку. Атаки на «Времена года» не будет.

Все присутствующие замерли, изумленно уставившись на него.

— Остановите операцию в отеле. Полицейских, агентов ФБР… Остановите их!

— Что вы такое говорите? — в полном недоумении спросила Лукас.

— Эти буквы на конверте… Они нас обманули.

Кейдж и Лукас переглянулись.

— Они увели нас в сторону от места, где на самом деле будет нанесен второй удар.

— Буквы? Обманули? — Сид Арделл был совершенно сбит с толку и посмотрел на Лукас. — Что за чушь он несет?

Паркер словно и не слышал его.

— Остановите их! — выкрикнул он.

Кейдж потянулся к телефону, но Лукас жестом заставила его подождать.

— Сделайте же это! — продолжал Паркер. — Оперативные группы должны переместиться. Их нельзя в полном составе сосредоточить в отеле.

— Но ведь стрелок там, Паркер, — попытался урезонить его Харди. — Они нашли патроны. Это не может быть случайностью.

— Разумеется, это не случайность. Диггер намеренно подбросил их, а сам отправился туда, где реально намечено устроить бойню. В другом месте, а не в отеле.

Он умоляюще посмотрел на Кейджа.

— Прикажи машинам пока остановиться!

— Нет! — решительно отрезала Лукас. Ее узкое лицо все пылало от злости.

Но Паркер, неотрывно глядя на записку, продолжал:

— Он был слишком умен, чтобы оставить буквы на конверте по недомыслию. Он откровенно пытался обвести нас вокруг пальца с микрочастицами на конверте. То же самое с буквами, вдавленными в него. С этими самыми «т», «е», «л».

— Но мы же с таким трудом сумели их обнаружить, — возразила Лукас. — Их бы вообще никто не нашел, не будь вас с нами.

— Он знал… Наш преступник отлично знал, что вы мобилизуете все силы. Понимал, с кем ему придется иметь дело. Помните мой анализ его личности? — Он еще раз постучал пальцем по записке. — Он обладал изощренным умом. Умел мыслить стратегически. Понимал, что если подбрасывать нам обманные улики, то самые утонченные. В противном случае мы бы не поддались на уловку. Нет-нет, надо немедленно возвращать опергруппы, где бы они сейчас ни находились. И держать их в полной готовности, пока мы не вычислим, куда направился стрелок на самом деле.

— То есть опять ждать? — Харди ушам своим не верил и лишь развел руками.

— Сейчас без пяти четыре, — прошептал Сид.

Кейдж пожал плечами и посмотрел на Лукас. Последнее слово оставалось за ней.

— Вы должны это сделать, — настаивал Паркер.

Он видел, как Лукас подняла свои каменные глаза в сторону настенных часов, и их минутная стрелка в этот же момент перескочила на следующее деление.

В отеле было лучше, чем в этом месте.

Диггер оглядывается по сторонам и чувствует, что в этом театре есть нечто, что совсем ему не по душе.

Пакет со щеночками был… Пакет казался уместен в том красивом отеле.

Здесь он выглядит странно.

Это ведь… Щелк… Это ведь театр Мейсона на востоке Джорджтауна. Диггер стоит в вестибюле и разглядывает деревянную резьбу на стене. Там вырезаны цветы, но они не желтые и не красные. Они деревянные и темные. Такой темной бывает кровь. О, а это что такое? Змеи? Да, вырезанные в дереве змеи. И женщины с грудями, как у Памелы.

Гм.

Но никаких животных.

Ни одного щенка. Ни единого.

Он вошел в театр, и никто не остановил его. Представление подходило к концу. «Ближе к окончанию спектакля ты можешь войти почти в любой театр, — объяснил ему человек, который говорит обо всем, — и никто не обратит на тебя внимания. Подумают, что ты просто приехал, чтобы забрать кого-то домой».

Вот и собравшимся в фойе билетерам он до лампочки. Они заняты своими разговорами о спорте, ресторанах, встрече Нового года.

Обо всем таком, короче.

Уже почти четыре.

Диггер не был в театре или в концертном зале уже несколько лет. Вместе с Памелой… Клик… С Памелой он однажды ходил куда-то слушать музыку. Но это был не спектакль. Не балет. Что это было? Какое-то место, где люди танцевали. И слушали музыку… Люди в забавных шляпах, как у ковбоев. Там играли на гитарах, пели. Диггер даже запомнил одну песню. И сейчас начал про себя негромко мурлыкать:

Я очень стараюсь тебя разлюбить,

Но только сильнее влюбляюсь.

Но здесь сегодня никто не поет. Здесь дают балет. Детский утренник.

Смешно. Балет для детей… Даже звучит как-то нелепо.