Слеза Евы

Очнулась она, когда ее в самом деле затолкали в корзину огромного воздушного шара, и аниматор кому-то скомандовал:

– Поехали!

Шар стал стремительно набирать высоту.

Все было действительно как в сказке! Огромный, как корабль, шар плыл над Петербургом, а Глафира, вцепившись обеими руками в борт корзины, смотрела на город с высоты. Почему-то ей было совершенно не холодно. Наверное, от нереальности происходящего.

Летели они довольно долго, а приземлились на большой поляне, в углу которой кто-то раскинул белый шатер.

Вот тут Глафира испугалась по-настоящему!

Перед шатром, явно по ее душу, стоял плешивый толстый дядька и приторно улыбался, разглядывая Глафиру, идущую на негнущихся коленях.

Судорожно соображая, что предпринять, она обернулась на шар, но оказалось, что его уже довольно далеко оттащили какие-то люди. Микки-Маус тоже исчез.

Еще чуть-чуть, и она бы запаниковала, но тут из шатра с ликующим криком выскочила Ирка и кинулась Глафире на шею.

– Я же говорила, что устрою грандиозный праздник! Ну как ты, Фирка? Опупела?

Глафира призналась, что опупела, и дала себя затянуть внутрь шатра, где стоял накрытый стол.

Плешивый толстяк вошел следом. Ирка представила:

– Знакомься. Это мой Тобик! Я все придумала, а он осуществил!

Она бросилась к дядьке и, ухватив его за щеки, потискала:

– Спонсор ты мой бриллиантовый!

Бриллиантовый Тобик ухмыльнулся и предложил сразу перейти к шампанскому.

Дальнейшее Глафира помнила смутно. От шампанского, а больше от нереальности всего происходящего она быстро захмелела, принялась есть все, что стояло на столе, и на манер Тобика приторно улыбаться, слушая, как они вдвоем с Иркой веселятся.

Домой ее, кажется, отвезли на машине.

А может, снова на таратайке.

Она не была уверена.

А вот сердитое лицо Моти почему-то запомнила отлично.

Завтра обзовет Глафиру плехой или волочайкой. И будет права. Улетела неведомо куда невесть с кем и пропадала до ночи! Прости, Мотенька, я не нарочно!

Утром она встала ни свет ни заря и в ожидании суровой взбучки приплелась в кухню.

Мотя уже заварила чай и налила ей самую большую кружку. Молча.

Глафира выпила ее почти залпом и посмотрела покаянно.

– Если хочешь ругаться – ругайся.

– Да чего ругаться-то. Я, что ли, колотовка какая?

– Я и сама знаю, что виновата.

– Да ни в чем ты не виновата.

Глафира не поверила свои ушам.

– Разве я не понимаю ничего? Молодая душа праздника требует. Что ж тут дурного! Не в монастыре, чай, живем.

– А чего ж ты злилась вчера?

– Да так, – загадочно ответила Мотя.

– Мотенька, ну скажи, пожалуйста! Я ведь изведусь вся.

Мотя кивком указала на подоконник. Глафира отодвинула занавеску.

Цветы. Не три и не пять, а целый букет дивных алых роз в большой вазе. Рядом – красивая коробочка. Конфеты, наверное.

– Откуда?

– От Сергея Ивановича. Битый час сидел. Все ждал тебя.

У Глафиры вдруг заныл зуб.

А безжалостная Мотя добавила:

– Правильный мужик. Не окаемок какой-нибудь. Не фуфлыга. Да и фофаном его не назовешь.

Глафира потрогала розы. Они нежно дрогнули в ответ. «Упустила ты, Глафира, свое счастье. А оно ждало тебя прямо тут».

Почему-то в памяти всплыл жирный загривок Тобика, когда тот припадал к ее руке с поцелуем.

Эх! Баламошка она бестолковая!

Фонтан

На следующий день, когда она пришла на работу, Бартенев вручил ей букет цветов.

– Стасик покупал. Он присоединяется к поздравлениям и пожеланиям, многая лета вам, дивная Глафира Андреевна! К сожалению, был вынужден нас покинуть. Дела, знаете ли. А я, как всегда, у ваших ног!

Профессор поклонился и даже катнулся на месте, изображая расшаркивание. На нем были белая рубашка и малиновый галстук-бабочка. Волосы, обычно торчащие в творческом беспорядке, оказались приглаженными, и, кажется, пахло одеколоном.

Глафира растрогалась.

– А вы, Олег Петрович, оказывается, сердцеед! – улыбаясь, сказала она, принимая подарок.

– Видели бы вы меня в мои лучшие годы! Я был высокого роста, блондин с голубыми глазами! Женщины млели! Не верите?

– Верю! – с готовностью кивнула Глафира.

Целых три дня она ходила под впечатлением от праздника! Все же подруга сумела ее потрясти! Полет на воздушном шаре был просто волшебным! Пикник в белом шатре – прекрасным! Даже толстый Тобик с его сальными улыбками не портил послевкусие! Немного горчило воспоминание о не дождавшемся ее Шведове, но его она постаралась загнать в самый дальний угол с приказом не выглядывать! Все равно ничего уж не исправить!

Утром четвертого дня она пришла на работу раньше обычного, в половине восьмого.

К ее удивлению, в доме Бартенева не спали. Стасик уже проснулся и шуровал по шкафчикам в поисках кофе.

– Погоди, я его, кажется, из пакета достать забыла, – сразу кинулась на подмогу Глафира. – А ты чего так рано? Случилось что? С Олегом Петровичем?

– Да мне сегодня к первой паре. Дядя спит еще.

– А ночью все в порядке было?

– Вроде.

– Вроде?

Глафира взбежала по лестнице и осторожно заглянула в комнату. Бартенев посапывал.

Слава богу.