Слеза Рода

— Наверное, вот так и выглядят рептилоиды, — даже с каким-то уважением произнес Баженов. — Умеешь удивить, Аркадий.

— Рад, что потешил тебя, — точно ворон, каркнул Стрелецкий.

— Я к тому, что нечасто увидишь человека, к которому идеально подходит слово «зря». Но это точно твой случай. Зря тогда, весной, ты уехал в Москву, зря предал шефа, зря убил спутников в горах. И ведь чем дальше, тем хуже у тебя дела. А впереди смерть. Но ее ты не боишься, что она тебе теперь? Скорее избавление, чем неприятность. Ты боишься посмертия, верно? И не зря. Артефакт, омытый кровью на пару с проклятием — гремучая смесь, которая твою душу хрен отсюда отпустит куда-либо. А потом…

— Живой, значит? — Взгляд Аркаши, которому, похоже, до слов Баженова вовсе не было никакого дела, уперся в меня. — Везучий! Или ворожит тебе кто, Чарушин? Три раза тебя убить пробовал — и все впустую. От полуночников — ушел, яд не тебе достался, в пропасть вон сбросил — и то выбрался. Надо было стрелять, как с самого начала собирался.

— Ты, кроме Мискува, вообще никого не убил, — уведомил его я. — И того, как верно отметил товарищ, тронул зря. Вон оно тебе каким боком вышло.

— Кабы знать. — Стрелецкий сипло, с хрипами в груди, закашлялся, а после смачно харкнул себе под ноги. — Ох, хреново как!

— Ты бы отдал то, что забрал, — предложил ему Слава. — Сам, доброй волей, без разной экзотики вроде погонь и перестрелок. Глядишь, оно тебе зачтется. Ты же знаешь связи и возможности хозяина, причем получше моего. Ну а вдруг? Ближний круг тебе, понятно, точно не светит, предательство он прощает только самому себе, но сжалиться может.

— Ты сказки Максиму рассказывай, — тяжело дыша, выдавил из себя Стрелецкий, прильнув плечом к столбу, который поддерживал подъездную крышу. — Он доверчивый до дури, может, поверит. А меня на такое не купишь. Как только я тебе приз отдам, тут мне и финиш.

Разное мне предъявляли в этой жизни, чего только не бывало, но вот доверчивость в вину инкриминируют впервые. Конкретно ему, например, я с самого начала не верил, с того момента, как впервые в кафе увидел. И сейчас тоже ни на грамм меня его охи-вздохи и разные «тяжко мне» не пронимают. Напротив, нервы, что туго натянутые струны, напряглись.

— Повторюсь: зря ты не рассматриваешь данный вариант, — заметил Баженов. — Сдохнуть быстро и просто так тебе убитый шаман не даст, и ты, похоже, про это уже в курсе. Гнить станешь, мясо шматками отваливаться начнет, глаза вытекут, а жизнь из тебя не уйдет. Руки на себя ты сроду не наложишь, знаешь, что после случится, из детей Ночи тебя никто тронуть не рискнет, чтобы, грешным делом, проклятие хоть краем не зацепить. И что делать станешь? Да ты смерть звать примешься, о ней мечтать, только хрен она тебя услышит. Не стоило с наследием старых богов связываться, да еще и кровью их кропить. Ох, не стоило!

— Пока артефакт у меня, надежда есть, — делая перерывы после каждого слова и массируя сердце рукой, пальцы которой не разбухли, как остальные части тела, а, напротив, похудели чуть ли не до скелетного состояния, произнес Стрелецкий. — А вот без него мне точно кранты.

Не жди я от него пакости, запросто бы пули в лоб схлопотал, а так они лишь над головой свистнули. Ну и еще хвори, конечно, свою роль сыграли, лишив Аркашу части той сноровки, которую он на Илеять-горе продемонстрировал.

Жалко только, что не всей, это упростило бы нам с Баженовым жизнь куда сильнее. Пули, которые Стрелецкий, предназначил ему, тоже прошли мимо, но вот в чем беда — пока мы демонстрировали чудеса эквилибристики, этот притвора скользнул в ночную тень, причем довольно шустро, без всяких «как же мне лихо». Я выстрелил ему вслед, и было собрался броситься вдогонку, но меня остановил Баженов, рявкнув:

— Вурдалачку держи!

И то верно — Ануш, поняв, что ее больше не прижимает к земле мое колено, успела подняться на ноги и собралась повторить достижение Аркаши, то есть улизнуть куда подальше от странных и непонятных нас. Причем с моим ножом!

— Куда? — глянув вслед Славе, который пулей помчался по темной улице, в два прыжка догнал я девку, которая что-то жалобно гнусавила себе под нос, сбил ее с ног и заволок под грибок на детской площадке, где темноты хватало на то, чтобы нас никто из окон не увидал. Драка и выстрелы наверняка мимо внимания местных жителей не прошли, не хватало только, чтобы кто-то из них снял видосик и после его в сеть выложил. — С нами пока побудешь. А еще ты мне очень понравилась. Никогда такой симпотной вурдалачки не видал, мамой клянусь! У меня прямо ретивое взыграло, аж в штанах потеснело. Вот как сейчас не выдержу, как прямо тут тебя разложу!

— Извращенец! — взвизгнула Ануш, зачем-то прикрывая руками грудь. — Я мертвая! Нельзя!

— И чего? — Я подмигнул ей, а после нарочито медленно облизал губы. — У тебя там как-то по-другому все устроено? Уверен — так же, как у живых. И в каком законе написано, что наемники не могут мертвячек кровососущих как следует…