Слеза Рода

— Хочешь, сварганю персонально для тебя одно зелье? — предложила глава ковена, протягивая мне особо пупырчатый огурец. — Выпьешь — и все, свобода. Тебя и девки, и бабы, и даже бабки седьмой дорогой огибать станут, а уж чтобы в постель лечь — ни за какие коврижки. Даже которые блудом на коммерческой основе промышляют — и те не согласятся.

— Ну, это тоже крайность, в которую впадать не стоит, — отказался я и хрупнул огурцом. — Блин, сладкий какой.

— Говорю же — луховицкий, — не без гордости произнесла Марфа. — Рязанские по этой части большие мастера.

— Так вроде Луховицы — они Московская область? Или я чего путаю?

— Так это сейчас. А в старые времена, когда они еще селом Луховичи значились… Ну, не суть. Лучше скажи — штучка та, из-за которой вся шумиха поднялась, от тебя сбежала? Не далась в руки? Верно ведь?

Старая шельма. Соврать? А смысл, она все равно правду узнает, не от меня, так от кого-то еще. Слеза Рода слишком яркий артефакт, он что гвоздь в кармане, все одно дырку рано или поздно проделает.

— Да не кряхти, и так знаю, что она тебя поманила да ускользнула, — рассмеялась Марфа. — Откуда — не спрашивай, не отвечу. Но чтобы тебе спокойней дышалось, вот что скажу: Луной клянусь, что за побрякушкой этой сама гоняться не стану и девок своих на то не отряжу. Больно от нее забот много. Да и кровь она на себя тянет здорово, вон сколько народу уже полегло и здесь, и на Урале. Вот и скажи, Максим, на что мне такая головная боль в хозяйстве сдалась? За ней же немедленно кто-то да пожалует. Ладно ты, с тобой хоть договориться можно. А коли Голем, долбень недоделанный, или Ильич, хрен старый? Дом еще подпалят…

— Ильич? — недоуменно вскинул брови вверх я. — Это который из?

— А ты их много знаешь? — выбрав себе из кучи огурец по вкусу, откусила от него сразу половину ведьма.

— Как минимум двоих, — отозвался я. — А, нет, еще Чайковского забыл. Троих, выходит.

— Так Чайковский гений, а Верховин, пес шелудивый, прохиндей, каких Первопрестольная со времен «тушинского вора» не видала, — прожевав овощ, назидательно произнесла Марфа. — Да и то еще неизвестно, кто из них больше пройда. Ясное дело, я о Матвее-колудуне речь веду. Он нынче один остался, без помогайки, так что сам шустрить станет. Своими силами обходиться. Вот точно тебе говорю — подпалит дом. Как есть подожжет!

— Чем дальше в лес, тем толще партизаны, — потряс головой я. — Какая еще помогайка? Сто-о-оп! Да ладно?

— Смекнул, кажись! — всплеснула руками старушка, умиленно глядя на меня. — Не сразу, но все же. Да-да, та самая, что с Урала в Москву так и не вернулась. Вы все тут, а ее, родимой, что-то не видать. Не скажу, правда, что кто-то по этому поводу печалится, больно уж жадна твоя бывшая суженая была да неразборчива в знакомствах. Странно только, что ее раньше никто не утихомирил, по всему выходит, года два лишних она по улицам пробегала, кабы не больше.

Ну вот, еще один кусочек в мозаике встал на свое место.

— Как мелькнула весточка о том, что наследие Рода в Москву пожаловало, Матвейка сразу шустрить начал, — уже без шутовства продолжила ведьма. — Ему Слеза сильно нужна, вот тогда-то он Виллеруа и нанял. Ты про него наверняка немало слышал, потому понимаешь — под его руку мало кто идти пожелает, даже за хорошие деньги. Но твоя женушка не сильно принципиальна, она согласилась, тем более что Верховин ей своего слугу в помощь дал. Есть у него такой, сменявший душу на долгое бытие, живым его не назовешь, мертвяком тоже, застрял где-то посередине. Но Матвею этот мутноглазый предан как собака, знает, что тот над ним властен.

То-то мне всю дорогу казалось, что от этого типа мертвечиной тянет.

— Странно, что я про него раньше не слышал.

— Э-э-э-э, Максимушка, ты столько всего не слышал, не видел и не знаешь, что лучше больше такого никому не говори. Глядишь, за умного сойдешь.

— В принципе все верно, — кивнул я. — И за инфу спасибо, теперь кое-что у меня в голове сошлось. Одно непонятно — чего он так за Слезой гоняется? Что в ней для него такого?

— Так жизнь, — улыбнулась Марфа, — или смерть. Или и то и другое.

Я молча взял еще один огурец, давая старой ведьме получить удовольствие от той ситуации, которая сложилась. В конце концов, у каждого есть свои слабости, хочет она меня подразнить — пускай. Мне не жалко.

— Для меня эта штучка источник энергии, особенно в лунные ночи, с ним можно такие зелья варить, какие даже ворожеям не снились, — выдержав паузу, продолжила моя собеседница. — Ну и товар, который всегда можно продать с хорошей выгодой. Для Джумы, например, возможность сохранять свою силу и продлить век. Гули хоть и живучи невероятно, но тлен и гниль рано или поздно их подтачивают. Волкодлаки с ее помощью могут в Навь спокойно шастать, ничего не боясь.

— Ну а колдуны… — подтолкнул ее в нужную сторону я.

— Тут особая статья, — рот ведьмы растянулся в улыбке, — не терпит слеза Рода колдовской сути, дружок. Никто не знает почему, но и волхвам, и колдунам от нее, кроме бед, ждать нечего. Что ты глазами хлопаешь? Не понял, о чем речь?