Слеза Рода

— Самвел-джан, он тебе не друг, не брат, не сват, — негромко, но очень убедительно произнес мой напарник. — Что за интерес тебе его выгораживать, не пойму? Еще раз повторяю: я все равно проткну твое горло в тот момент, когда вот эту дверь снимут с петель. Но до того тебе еще и очень больно будет. Потому что гореть заживо всегда больно. Скажи — и все. И я уйду.

Лезвие снова сверкнуло, на этот раз войдя в бок.

— Это Даня! — неожиданно тонким голосом завопил Самвел. — Даня его привел. Сказал — хороший человек, богатый человек. Ему поможем, много заработаем. Задаток большой оставили. Чего не помочь?

— Даня? — удивился я. — Разумовский?

— Да! — Вурдалак только что не плакал, только вот не знаю, от чего именно — от боли, от страха или от унижения. Мне почему-то захотелось думать, что все же последний повод был верным. Самвел, конечно, мне враг, но не самый плохой из тех, что были прежде и есть сейчас. — Будь он проклят!

— Ты с ним знаком? Как найти знаешь? — уточнил у меня Баженов, дождался утвердительного ответа и крутанул оружие в ране главы семьи. — Теперь детали. Как привел, что говорил один, что другой. Живее, харгели, живее. Твоя плоть тлеет быстро, ты же не человек. Ты нежить.

За дверью раздались скрежет и грохот. Свернули шкафы, значит. Сейчас сюда долбиться начнут. Экая досада!

— Что говорить? — заблажил вурдалак. — Нечего! Пришли, денег дали, попросили охрану обеспечить. Все уже рассказал!

— Телефон тот человек, которого наша новая подружка гнилым назвала, тебе не оставлял? — уточнил Слава. — Или визитку?

— Нет. Зачем он мне? А визитку я ему свою дал. Мало ли ему еще бойцы понадобятся? Когда хорошо платят, кто откажется?

— Жадный ты, — вздохнул Слава, коротким движением вынимая клинок из раны, — а это всегда плохо кончается.

В дверь кабинета начали биться, причем крепко. Сначала с треском сломался замок, после потихоньку, помаленьку начал двигаться шкаф.

— Все, что знал, сказал. Теперь уходите. Ты обещал!

— Обещал — уйду, — согласился Баженов. — Да, и сразу совет — ты своим скажи, чтобы они нам дорогу не загораживали. Просто ведь останешься главой семьи без семьи. А новую создавать долго и хлопотно. Да еще и отдел непременно начнет палки в колеса совать. Они такие, я их знаю.

Старое тяжелое дерево скребло по паркету, в образовавшейся щели я видел красные мерцающие глаза и клыки.

— Просто уходите! — просопел Саркисян. — Не тронет вас никто.

— Вроде не врет, — обратился ко мне Слава, отводя клинок от горла вурдалака. — Как считаешь, Макс?

— Да мне пофиг, — отозвался я. — Врет, не врет… Какая, по сути, разница?

После сделал пару шагов вперед и прострелил Самвелу голову.

Глава 16

— Ну или так, — прокомментировал мои действия Баженов, с интересом глядя на то, как тает в воздухе мой враг. — Тоже вариант. Только теперь драться придется, а не хочется больше.

Ануш, забившаяся в угол, тихонько завыла, осознав произошедшее, и было отчего. Если до того у нее имелись хоть какие-то шансы остаться в семье, оправдавшись тем, что она стала заложницей или просто какой-то трагической случайностью, то теперь их нет вовсе. Остаться в живых тогда, когда на твоих глаза погиб глава семьи — страшнее для вурдалака нет ничего. Нет-нет, никаких светлых порывов, никаких обетов верности, для эгоцентричных и циничных кровососов подобное лишь пустые слова. Просто без главы нет семьи, а безродных одиночек не любит никто. Они для всех лишние, поскольку создают угрозу балансу, который является основой порядка — в большом городе, в малом, да хоть на селе. Они вне системы, потому быть их не должно. И не будет, об этом позаботятся такие же, как они, причем без малейшего принуждения со стороны.

Но прежде осиротевшие свои спросят с того, кто не смог уберечь главу, поставив семью на грань выживания. В данном случае крайней станет Ануш. Без вариантов. Самвел мертв, она жива, этого достаточно для того, чтобы потерять нежизнь каким-нибудь особо мучительным способом. Например, на крыше клуба разложат, закрепив руки-ноги, и оставят рассвета дожидаться. Все по канону — ожидание смерти хуже ее самой.

Со скрежетом, царапая пол, шкаф наконец-то сдвинулся в сторону, и в образовавшийся зазор мигом, один за другим, начали протискиваться вурдалаки, причем лицо первого, ворвавшегося в кабинет, мне было знакомо. Более того — я очень рад был его увидеть, поскольку появилась возможность реализовать план, возникший у меня в голове еще днем.

— Хорошо, что они в пепел обращаются, — поделился со мной своими мыслями Слава и крутанул клинки, отчего те, разрезая воздух, издали некий мелодичный звук. — Трупы под ногами мешаться не будут.

— Драться погодим пока! — рявкнул я, поняв, что вот-вот, и те кровососы, что набились в кабинет, бросятся в атаку. — Лучше поговорим. Сразу — это не нам надо, а вам. Мы так и так уйдем отсюда, а вот вы останетесь здесь.

— Спорный вопрос, — процедил вурдалак, что попал в кабинет первым.