Слезы ангелов (СИ)

Когда Грейс произнесла последние слова, выражение внимательного участия на лице Хагера, все это время слушавшего свою бывшую подопечную, сменилось вдруг непроницаемой маской, от вида которой по спине Картера пробежал холодок, а кулаки непроизвольно сжались.

Судя по тому, как дрогнул затем голос Грейс, она тоже заметила странную перемену в облике Хагера, но несмотря на это все же продолжила говорить:

— На следующий день, когда я появилась на работе, Тео не оказалось в палате. Мне сказали, что за ним кто-то пришел, и Тео выписался по собственному желанию. Несколько дней я пыталась с ним связаться, но Тео не отвечал на звонки и больше не появлялся в больнице. В клининговой компании, где работал Тео, мне сообщили, что он все еще на больничном, и отказались назвать его домашний адрес. Наверное, спустя время он устроился работать на другой объект. Постепенно я забыла о Тео. — Грейс сделала паузу, словно собираясь с мыслями, а затем произнесла тоном, от которого сердце Картера сжалось: — Сегодня, после очередной ссоры с мужем, я размышляла о том, как мне перестать быть сенсором, чтобы мои чувства оставались искренними только по отношению к нему. И я вспомнила о том, что рассказал мне Тео. Поэтому я пришла к вам, Папа Отис, с отчаянной просьбой: я точно знаю, что вы можете навсегда деактивировать мой нейромодуль.

Она замолчала, посмотрев на Хагера. Его глаза, и без того темные, стали антрацитового цвета и, казалось, стремились поглотить собою Грейс, словно две крошечные черные дыры.

Глядя на экран, на котором застыло перекошенное лицо Отиса Хагера, сидевшего на диване в нескольких сантиметрах от Грейс, Картер с ужасом понимал, что своей просьбой она подписала себе смертный приговор.

То, что произошло дальше, заставило его кричать: чудовищная, невыносимая, мучительная боль, которую он сдерживал внутри себя последние пять лет, вырвалась наружу.

* * *

— Когда Грейс рассказала мне о своем знакомстве с Тео, я вспомнил о том самом случае, о котором она говорила, — произнес Хагер.

Сидя у стены, словно приклеенный, он поведал о том, как пять лет назад к нему обратилась с просьбой Грейс QX-11.03 — генетическая «сестра» Джой, с которой она никогда не была знакома. Рассказ Хагера, казалось, длился вечность. Джой по-прежнему не могла шевелить шеей, которую намертво зафиксировал штырь, торчавший в изголовье кресла, поэтому ей пришлось скосить взгляд, чтобы увидеть: за окнами уже стемнело, и вечерний сумрак просочился в комнату.

— Ренегаты действительно избили Тео, после чего он попал в больницу, — продолжал Хагер. — Несколько дней я ничего об этом не знал: Тео не отвечал на звонки. Когда же мне удалось выяснить его местонахождение, я сразу же забрал Тео из больницы.

Джой усмехнулась: ей было уже наплевать на возможную реакцию Хагера.

— Дайте угадаю: вы снова промыли Тео мозги, убедив его в том, что общение с Грейс было ошибкой?

Хагер кивнул, сохраняя непроницаемое выражение лица — впрочем, для иммортала это не представляло особой сложности.

— Тео, конечно же, расстроился, но я внушил ему, что чрезмерные контакты с внешним миром несут опасность. Я сказал: если ты хочешь быть по-настоящему свободным, то обязан сохранять осторожность. Я запретил Тео общаться с другими людьми или сенсорами без моего ведома. Но я не знал, что за короткое время знакомства с Грейс он поведал ей о нашей тайне.

Джой прикрыла глаза, сглотнув вязкий, шершавый ком в горле: очень сильно хотелось пить.

— Почему вы ее убили?

Хагер молчал, словно вопрос застал его врасплох. Сумрак, проникавший из окна, оставил серые тени на лице иммортала.

— Потому что я мог, — медленно, почти по слогам, проговорил Хагер. — Слова Грейс о том, что она знает секрет Тео, означали, что все мои планы по созданию личного, тайного сенсора могли быть полностью разрушены. В тот момент, когда она попросила меня деактивировать ее нейромодуль, я ощутил ярость, гнев и… желание. Невероятные по силе эмоции, которые с трудом поддавались контролю.

Хагер взглянул на Джой, и в его черных глазах она с ужасом увидела раскаленные искры безумия: нечто злое и ядовитое, что было глубоко запрятано в его генах, прорвалось наружу сквозь оболочку эмоциональной стерильности, характерную для имморталов.

— Я совершил то, чего не делал никогда. — Хагер поднял перед собой ладони. — Задушил Грейс, мое создание, своими собственными руками.

От слов обезумевшего иммортала у Джой закружилась голова, и внутри замутило. Хагер продолжал:

— В тот момент, когда жизнь окончательно ускользала из Грейс под давлением моих ладоней, я испытал невероятные по силе, запредельно яркие эмоции. Чувства, которые раньше были недоступны. Ощущения, которые долгое время находились под запретом. Именно тогда — и только тогда — я осознал себя настоящим творцом. Богом, который по своей воле дарует жизнь другим существам — и забирает ее, когда считает нужным. Ты даже не можешь себе представить, насколько мощным, всеобъемлющим и грандиозным было это чувство.