Слезы Брунхильды

Хильперик смог лишь кивнуть. И сердце, и горло у него сжались одновременно, кровь застыла в жилах. Да, Годвин предупреждал его об этом не раз. Франки с другого берега Рейна, а также суабы, тюрингцы и саксонцы были вассалами Зигебера. По большей части это были дикие орды полуголых воинов, поклонявшихся Вотану и Тору, с радостью готовых обрушиться на богатые земли соседней Галлии, если пообещать им грабить и убивать вволю…. По отдельности они ничего не стоили, но, объединившись, они одним количеством могли победить любую армию. Хильперик вспомнил, что в Метце, во время свадьбы Зигебера, видел нескольких предводителей этих варваров. Они напоминали медведей — как из-за своих одежд, сшитых из звериных шкур, так и из-за развалистой походки и глухого ворчания — и выглядели одновременно жалкими и пугающими. Полудикари, как те, кто прогнал его из Парижа, вторгшись в королевский дворец бок о бок с его братом, потрясая окровавленным оружием. И вот теперь они снова отозвались на призыв Зигебера. Пять, может быть, десять тысяч…

Внезапно Хильперик осознал, что его военачальники по-прежнему ожидают его приказаний.

— Пусть армия готовится к сражению, — прошептал он.

Хупп пробормотал в ответ что-то, чего Хильперик не расслышал, и трое мужчин вышли. Оставшись один, король закрыл глаза, глубоко вздохнул и поднялся. Это не имело смысла, однако ему оставалось лишь готовиться к сражению и снова, в который раз, оказаться побежденным. Медленно, с отстраненным выражением лица, он облачился в кожаные доспехи с нашитыми металлическими пластинами, надел на руки широкие железные браслеты и подобрал с земли пояс с висевшим на нем мечом. Хильперик некоторое время пристально разглядывал оружие. По прошествии нескольких часов или даже меньше у него не останется ничего, кроме меча, чтобы сражаться — до тех пор, пока хватит сил или пока лавина врагов не сметет его со своего пути. А в Руане Фредегонда, должно быть, даже еще не проснулась…. Кем надо быть, чтобы предпочесть эту грязную, вонючую хижину, мягкой постели и теплу тела красивой жены?.. Хильперик улыбнулся, покачал головой и вышел наружу. Едва он ступил за порог хижины, как недавнее оцепенение сменилось лихорадочным возбуждением. Повсюду слышались крики и отрывистые короткие приказы; группы вооруженных людей занимали позиции, всадники во весь опор проносились мимо него. Пока приближалась группа военачальников, Хильперик поднял руки, чтобы слуги стянули доспехи ремнями и закрепили пояс и ножны. Гул нарастал — теперь можно было различить мерные тяжелые удары о землю сотен шагающих ног.

— Сколько у нас людей?

Краем глаза король заметил, как военачальники переглянулись. Вновь поднявшийся ветер трепал их голубые плащи и швырял им в лица пригоршни крошечных ледяных крупинок.

— Три сотни всадников, ваше величество, — ответил Хупп. — И пять или шесть сотен пехотинцев.

— Еще сотня лучников и пращников, — добавил Дезидерий, возвышавшийся над остальными на целую голову.

— Но это же галлы, — пожав плечами, заметил коннетабль. По его лицу было ясно видно, какого он мнения о боеспособности галлов.

Лицо Дезидерия окаменело. Он тоже был галлом и служил Хильперику гораздо дольше, чем большинство остальных военачальников.

— Хупп берет под командование конницу, — не давая разразиться ссоре, повелительно заговорил Хильперик. — Продвигайся вперед, пока возможно, чтобы оказаться на возвышении, откуда бы тебя все видели. Остальным собрать свои отряды и построить их в два ряда Дезидерий, поставишь своих лучников впереди. Из-за тумана они не смогут далеко стрелять, особенно если ветер усилится, но, может, сгодятся в рукопашном бою. Берульф, ты остаешься со мной…. Ступайте!

Он снова заметил их мимолетный обмен взглядами и отвернулся, прежде чем кто-нибудь осмелился бы сказать то, о чем они все думали: вступать в сражение — безумство. Чем умирать на этой мрачной равнине, проще было бы вступить в переговоры. Однако ни один из них даже не подумал о том, чтобы предать своего короля. Смерть, даже напрасная, даже неминуемая, была все же лучше подобного бесчестья.

С помощью слуги, подставившего ему руки для опоры, Хильперик вскочил в седло и, тут же пришпорив коня, поскакал навстречу войску противника Ледяной ветер, бивший в лицо, немного взбодрил его, заглушив неприятное, тошнотворное чувство, от которого скручивало все внутренности. Минуя ряды собственных воинов, Хильперик обнажил меч и вскинул его над головой; увидев это, солдаты отозвались довольно дружными криками. Однако всё, на что он мог надеяться, — это что Зигебер его выслушает…