Слезы Брунхильды

Готико запахнул плащ и тщательно заколол его фибулой, удерживавшей левую полу на правом плече, благодаря чему правая рука оставалась полностью свободной, и он мог в любой момент выхватить висевший на боку меч или скрамасакс, укрепленный на поясе поперек торса. Двое воинов из личной стражи Готико тотчас же направились к нему, неся шлем и щит, но военачальник жестом остановил их и направился к своему коню, оседлать которого помог ему слуга. Когда Готико оказался в седле, конь начал фыркать и бить копытом о землю, словно предчувствуя неизбежность сражения. Это был мощный вороной жеребец, с белой отметиной посреди лба и необыкновенно длинной гривой. Готико похлопал его по шее, потом тронул поводья и пустил коня шагом, поехав через весь лагерь, сопровождаемый двумя воинами из личной стражи. Солдаты вставали при его приближении, но он мало кого узнавал, а приветствовали его и того реже. В основном это были галлы из Тура и Пуатье, которых принудительно включили в состав франкского войска после освобождения этих городов. У многих из них были причины сражаться против банд Теодебера, которые на протяжении месяцев разоряли их фермы и деревни, сжигали церкви, опустошали виноградники, убивали, грабили, насиловали…. Но в глазах большинства галлов все короли франков стоили друг друга, а поскольку вот уже несколько столетий воинское ремесло было галлам совершенно чуждо, они не видели никакой чести в том, чтобы погибнуть в сражении. Достаточно было взглянуть в их лица: эти люди испытывали только страх, в лучшем случае — ненависть.

На мгновение Готико представил себе, как они бегут с поля сражения при первой же вражеской атаке, бросая оружие и сметая командиров, пытающихся их удержать…. Однако, именно, с этими людьми он должен был победить. У Зигебера было недостаточно сил, чтобы сражаться одновременно и в Нейстрии, и в Аквитании против Хильперика и его сыновей. Он выделил Готико лишь сотню франкских воинов и тридцать конников под командованием Гонтрана Ле Бозона, поручив собрать подкрепления по пути. Это было исполнено, но сейчас, перед сражением, сотни франков казалось явно недостаточно, чтобы удержать в повиновении слишком большое количество галлов. Дай бог, чтобы те не сбежали…. Галлы были вооружены лишь пращами, копьями и топорами, а единственной защитой им служили длинные кожаные туники и деревянные щиты. Однако, построенные плотными рядами, они одной своей массой могли устрашить противника. Лишь бы не сбежали…. Если сегодня они будут разбиты, его имя навек будет покрыто стыдом и бесчестьем. И сама Брунхильда отвернется от него…

Чуть пришпорив коня, Готико пустил его легким галопом, зигзагами объезжая походные костры, и вскоре поднялся на невысокий пригорок, где разместились конники, которыми командовал Гонтран Ле Бозон. Последний, заметив приближение Готико, вскинул копье вверх в знак приветствия.

— Хорошо выспался? — крикнул ему Готико.

— Я-то да. А вот о наших новобранцах этого не скажешь…

Ле Бозон повернул копье острием вниз и воткнул его в землю. Затем достал из наплечной сумки кусок ветчины, отрезал широкий ломоть и протянул Готико.

— Не бойся, — сказал Ле Бозон, отрезая ветчины и для себя. — Поставь наших людей сзади и с боков и увидишь — галлы будут сражаться. Сейчас они больше боятся нас, чем противника, и правильно делают…. Всё, что тебе нужно сделать, — заставить их тронуться с места и идти вперед, не останавливаясь. Когда галлы окажутся перед врагами, они будут сражаться за свою собственную жизнь, а в такой ситуации одни будут стоить других.

— Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь…

— Или мы можем не начинать сражения, пока Зигульф не подойдет со своими войсками из Бордо…

— Ему и так приходится нелегко: он защищает горы. Обойдемся без его помощи.

Ле Бозон едва заметно улыбнулся, поскреб густую темную бороду, затем провел рукой вдоль шрама, тянувшегося от шеи к виску. Память о саксонском клинке…. С того дня он постоянно был начеку, особенно в сражениях, и, скорее всего, знал, о чем говорит…. Проследив за взглядом Готико, он тоже посмотрел на равнину. Вдалеке можно было различить городские стены и поблескивающую гладь реки. Из небольшой ложбинки, примерно в полулье от городских стен, поднимались белые дымки походных костров — там был лагерь Теодебера. Потом Готико обернулся и осмотрел собственные позиции. Он впервые осознал, как велико число костров, разожженных его людьми. Гораздо больше сотни. Может быть, и две сотни… Ленты дыма тянулись вверх в морозном утреннем воздухе вдоль темной кромки леса.

— Это я им велел разжечь как можно больше костров, — с довольной ухмылкой сказал Ле Бозон. — Клянусь Богом, они, должно быть, вырубили половину леса! Не переставая жевать, он указал на лагерь Теодебера и продолжал:

— И те тоже их видят! И даже ангулемцы со своих башен…. Если у них и была мысль распахнуть ворота для этого сброда, наши костры наверняка их разубедили. Они небось решили, что нас тут тысячи…. Ну и как ты думаешь, кто хуже всех спал прошлой ночью? Готико, улыбаясь, покачал головой.