Слезы черной вдовы

Девятов временами любил рассказывать, что его бабка согрешила в молодости с неким не то графом, не то князем, так что в его венах, мол, течет благородная кровь - именно этим Девятов объяснял свою непринужденность в общении с господами. Девятов и французского толком не знал, изъяснялся часто с косноязычием, да и отутюживанием брюк не особенно утруждал себя. Но это все не мешало господам частенько принимать его за ровню.

Вот и барышня Шелихова к нему явно расположена куда больше и даже пригласила сесть рядом с собою на скамейку. А тот неспешно продолжил расспрашивать:

- Скажите, Надежда Дмитриевна, а револьвера в комнате что же - не было?

Девушка наморщила лоб, вспоминая, но после решительно покачала головой:

- Кажется, нет. Я не припомню…

Собственно, полезного Надежда Дмитриевна больше не сказала - она обо всем говорила приблизительно и то и дело ссылалась, что крайне взволнована была случившимся и почти ничего не помнит. О двери на террасу - была ли та закрыта - она тоже не помнила. В одном девушка была уверена твердо: графиня Раскатова к убийству своего мужа не причастна.

Любопытны были разве что ее рассуждения о соседях:

- Да, там, за озером, дом художника Рейнера, вы совершенно правы, - охотно кивнула она на вопрос Девятова. - Вы и его подозреваете?

- Отчего вы так решили? - изумился Девятов столь искренне, будто лично был знаком с Рейнерами и знал их как милейших людей.

Несколько секунд девушка боролась с собой, не решаясь выносить сор из избы, и все же не поддалась обаянию Девятова:

- Я неверно выразилась, должно быть. Рейнеры почтенные люди и ничем себя не запятнали, - сдержанно говорила барышня, хотя лицо ее подсказывало, что к семейству художника у нее накопилось достаточно обид. Однако сдержанности ее хватило ненадолго: - Разве что они совершенно не умеют воспитывать детей, их ребенок это сущее наказание! Он ворует яблоки у нас в саду, как какой-нибудь уличный мальчишка, и ничуть не уважает взрослых!

Судя по всему, войну с мальчишкой Рейнеров взрослая Надежда Дмитриевна вела уже давно, потому как от волнения раскраснелась до корней волос. Кошкин же с трудом сдержал улыбку и саркастически подумал, что эти Рейнеры и правда страшные люди.

- А что же другие соседи, Гриневские? - продолжил Девятов.

- Да нет, у Гриневских вполне милые девочки - симпатичные и воспитанные… - и снова покраснела, осознав, что ее вовсе не о детях спрашивают: - Ах, простите, вы, наверное, имели в виду их родителей?

- Вы правы, - улыбнулся ей Девятов.

- Ну что о них можно сказать? Сергей Андреевич довольно приятный человек, он часто бывает у нас… - И очень негромко, но многозначительно добавила. - О его супруге я того же сказать не могу.

Услышав это, Девятов бросил незаметный взгляд на Кошкина - обоим следователям все больше и больше хотелось познакомиться с Гриневскими. Но, если Девятов решил, что Надежда Дмитриевна уже ничего важного рассказать не может, то Кошин так не считал.

Напротив, самый важный вопрос она припас напоследок:

- Скажите, Надежда Дмитриевна, - начал он, стараясь не пропустить ни одного движения глаз барышни, - а гостит ли в доме кто-то в данный момент?

Глаза девушка забегали, и она снова прелестно раскраснелась:

- Гостит ли кто здесь?… Насколько мне известно… хотя я могу и ошибаться, ведь Светлана много кого принимает…

- Надежда Дмитриевна, вы должны говорить правду!

Кошкин попытался сказать это мягко, как сказал бы Девятов, но барышня все равно вспыхнула и бросила ему гневный взгляд:

- Вы что - обвиняете меня во лжи? Я никогда не лгу! Что вы себе позволяете!… - Кошкин снова напрягся, жалея, что вовсе вступил в разговор, но барышня в этот раз быстро утихла и лишь сказала утвердительно: - Вероятно, вы уже говорили со Светланой об этом…

- Разумеется, говорили, - не моргнув глазом, солгал Кошкин.

И юная барышня Шелихова решилась:

- У нас действительно гостил несколько дней Леонид Боровской, сын князя Боровского. Не подумайте ничего дурного: он был представлен нам с сестрой еще зимою, в Петербурге, а дня три назад проезжал мимо Горок, и его экипаж перевернулся. Ужасное происшествие… у нас такие плохие дороги! Леон был очень тяжело ранен, не мог ходить, - глаза барышни вновь начали наполняться слезами, - ужасное происшествие… словом, моя сестра приютила его. Но сегодня рано утром господин Боровской уехал от нас.

«Что-то господин Боровской очень быстро оправился после столь тяжелой раны… И уехал, оставив починенный экипаж в сарае Раскатовой», - подумал Кошкин, но вслух благоразумно этого не сказал.

Экипаж Боровского он своими глазами видел в сарае, пока с местным конюхом распрягал лошадей сегодня утром - от конюха же узнал и некоторые подробности.

Сейчас, ясно понимая, что барышня лжет, уточнил, давая ей еще один шанс:

- Уехал рано утром или поздно ночью?

- Что вы имеете в виду? - насторожилась та. - Хотите сказать, что и Леона подозреваете? Это нелепость какая-то… он не мог этого сделать, никак не мог! Вы просто не знаете, сколь благороден и порядочен молодой князь Боровской - поэтому так думаете, - заключила она твердо.