Слезы Чёрной речки

— И тебе будь здоров, коль не шутишь, — угрюмо ответил за всех седобородый, пожилой мужик и прикрикнул на собак. — Уймитесь вы, оглашенные!

— Скажите, мужики, где нахожусь? — повторил свой вопрос он. — А то восьмой день как плутаю.

— Кто такой будешь? — строго спросил другой, среднего возраста старатель и выстрелил в него злыми глазами. — Чего по тайге шарашишься?

Он назвал свое имя, опять начал оправдываться.

— Откуда будешь? — не дослушав, перебил тот же злой старатель.

— Из Таежного поселка я, что по Кану.

Все переглянулись. Кто-то по незнанию нахмурил брови, другие пожали плечами. Злой мужик покосился на товарищей, недоверчиво усмехнулся:

— Что-то я не знаю такого поселка, все места там исходил. Врешь ведь!

— Да что мне врать! — настаивал Янис. — Небольшой поселок наш, в верховьях стоит… Заплутал я. В тайгу на зимовье ходил, отец отправил. Назад шел, сбился с тропы.

— Как можно заплутать? Солнце над головой, утром на востоке встает, на западе садится. Тут дураком надо быть, чтобы не определиться. Реки все на север бегут. Что же, мозгов совсем нет?

— Те дни дождь шел, солнца не было. А потом далеко видно зашел, хорошо, вас увидел.

— А что без ружья-то? Как одному в тайге без ружья можно?

— Ружье там, на избушке оставил. Думал, что таскать зря? До поселка недалеко вроде.

Старатели замолчали, переглядываясь друг с другом: верить или нет?

— Говорок-то у тебя какой-то ненашенский, — вставила слово рябая тетка из-за спины. — Будто баба корову доит, уговаривает!

Все засмеялись, а седобородый мужик спросил:

— Что скажешь? Бабы, они ведь народ такой, всю правду из-под юбки видят! Видно, что ты не русский.

— Так и есть. Латыш я.

— Ссыльный, что ли? Или из переселенцев?

— Из переселенцев.

— Что-то за всю жизнь ни одного латыша в тайге не видал, — заметил тот самый злой старатель. — Они, вроде, как землю пашут да коровам хвосты крутят.

— Не знаю… Дед мой, а потом отец всегда промыслом занимались.

— Ладно вам, пристали к парнишке! — перебила всех рябуха. — Видите, на нем лица нет. И так намаялся, вы ишшо тут. Сначала хоть бы покормили, а потом допрашивали. — И потянула Яниса за рукав к столу. — Пойдем, покормлю! Голодный, небось?

Вероятно, женщина имела среди всех старателей некоторое уважение, никто не смел ей перечить. Остальные потянулись и расселись за столом, застучали деревянными ложками. Янису нашли место с краю, наложили полную чашку перловой каши с мясом, сдобрили кусочком сливочного масла. Он давно не ел подобного угощения. Всю дорогу питался сухарями и вяленым мясом сохатого. Схватив ложку, быстро опустошил чашку, робко отложил ложку.

— Вон, видите, и впрямь голодный! — суетилась вокруг него рябуха. — Видно, что по тайге блудил. Подложить еще? Ешь, с крупой у нас покуда перебоя нет. Мужики третьего дня из-под собак медведя убили. Мясо тоже есть. А у тебя-то что, с собой припасы какие есть? — и добродушно улыбнулась. — Меня Степанидой зовут. Так и называй — тетка Стеша.

Янис ответил ей кивком головы, скоро пережевывая очередную ложку каши, поблагодарил:

— Хорошо! Спасибо, тетя Стеша.

Больше до конца ужина не разговаривали.

После чая старатели собрались вокруг костра. Одни подкурили трубки, другие продолжили разговор с Янисом. После еды мужики подобрели, познакомились. Седобородый значился бригадиром артели, назвался Егором Фомичевым. Тот, что злой — Макар Григорьев, а тетка Стеша оказалась его женой. Из десяти артельщиков протянули руки для знакомства двое парней, которым было за двадцать лет: братья Петр и Фрол Сердюковы, охотно поддерживавшие общение. Остальные предпочли отмалчиваться.

Женщин шестеро. Все они чьи-то жены, в возрасте около тридцати лет и старше. Кроме тетки Степаниды Янис узнал, что одну из них, жену Егора Фомичева, звали Мария, остальные не представились.

За разговорами Янис рассказал о себе, своей семье и жизни. Говорил правду двухлетней давности, скрывая настоящее. Старатели внимательно слушали его. Если соглашались, молча кивали головами. Если нет, скупо усмехались. О себе никто ничего не говорил, настолько скрытными и неразговорчивыми оказались.

Недолго задержавшись около костра, многие из них постепенно разошлись по избушкам, сказывался тяжелый, трудовой день. Уставшим мужикам необходим отдых. В итоге остались Егор Фомичев, Петр и Фрол Сердюковы и тетка Степанида.

— Ты не серчай на нас, что так встречаем, — угрюмо начал дядька Егор. — Старатели народ замкнутый. Ко всем с досмотром ручкаются. В каждом незнакомом человеке разбойника видят. И про тебя, парень, как не подумать, что ты с бандитами связан?

— Я? Неужели думаете, что я пришел вас грабить?

— Думай или нет, а подозрение на каждом. Грабежа мы не боимся, сами отпор дать можем. Здесь, пока мы в куче, никто не полезет. Грабят-то, в основном, на тропах, когда мужики золото несут. Так им сподручнее и безопаснее. А вот разведать, как да что — это другой козырь. Бывали случаи, придет гость, выведает, сколько намыли, когда съем хороший будет, а потом на тропе встречает.

— И часто такое? — затаив дыхание, спросил Янис.