Слезы Чёрной речки

Наташка перестала плакать, шумно вздохнула и, посмотрев на Кольку, улыбнулась. Она не могла что-либо сказать ему в ответ, так как не знала слов признательности. Но взгляд девочки говорил о многом: об искренней благодарности, о настоящей преданности, о чистой, светлой дружбе и еще о многом другом, что только может сопутствовать этой дружбе в счастливом, безмятежном детстве.

ГЛАВА 11

Вечернее солнце скрылось за неоглядными макушками высоких гор. Вытянувшиеся тени принесли за собой прохладу, неторопливо поплывшую по глубокому балахтисонскому ущелью навстречу каравану. С каждым поворотом конской тропы, копировавшей изгибы прорезанного водой лога, ход становился труднее и сложнее. Болотистые мочажины топили лошадей по колено, каменистые отмели сбивали натруженные ноги уставших животных. Отвесные скалы-прижимы заставляли переходить караван с одного берега на другой, и на это тратилось драгоценное время.

Немногочисленные притоки-ручейки, несущие свою силу в Балахтисон, говорили об окончании тяжелого пути — река с каждым километром становилась все уже. До устья Павловки оставалось небольшое расстояние.

Наконец Марат закрутил головой, зашевелил ушами, с шумом вдохнул встречный воздух. Предупреждая Андрея о приближении к жилью человека, животное всхрапнуло и прибавило шаг.

Андрей почувствовал запах дыма, с облегчением выдохнул:

— Наконец-то пришли!

Как всегда, первыми караван приветствовали собаки. Предупреждая хозяев о приближении людей, они с лаем бросились к ногам лошадей, но, услышав знакомое приветствие, радостно закрутили крючковатыми хвостами.

Из приземистых землянок показались испуганные лица старателей. Узнав парней, золотари заулыбались, выскочили навстречу каравану, расспрашивая на ходу о чибижекских новостях.

Не останавливаясь, Андрей подъехал к большому бревенчатому складу и у коновязи спешился.

Их уже ждал управляющий прииском. В отличие от старателей, он был одет в более чистый, не испачканный землей, но заношенный до дыр пиджак, модное красноармейское галифе, сморщенные в гармошку яловые сапоги и видавшую Колчака, измятую в блин фуражку с алой звездочкой над козырьком.

— Почему так долго? Вон Сашка Могильников с поручными уже час как пришли. А вы где шлялись? — спросил он, помогая Андрею снимать с лошадей груз.

— У Вербы подкова отпала. Пришлось на ходу ковать, — не поднимая головы, соврал Андрей и понес вьюк с продуктами на весы.

— Ба! Леха! А это что у тебя под глазом? Никак, кто титьку подсадил? — воскликнул управляющий, приветствуя подъехавшего Леху.

— Сучком по глазу хлопнуло... — хмуро ответил

Алексей, грузно свалившись с лошади.

— Ну-ну... То я и смотрю, у аньжинеров тоже рожи синие. Никак, в дороге дрались? — настаивал управ и внимательно посмотрел на Андрея. — Андрюха! И у тебя не ухо, а пельмень! Тебе тоже сучком досталось?

— Нет. Меня слепец, зараза, хватанул. Жало, как у осы! До сих пор мозги кипят, — сказал Андрей и, переводя разговор на другую тему, поспешно спросил: — Продукты будешь принимать по описи или поверишь на слово?

— Конечно, по описи. Порядок есть порядок. Сейчас Михалыча кликну, и будем груз взвешивать, — сказал управляющий и закричал громким, пугающим эхо голосом: — Михалыч! Ходи сюда! Товар из Чибижека прибыл!

На его клич из землянки выглянул низкорослый бородатый мужик — приисковый завхоз, посмотрел на обоз оценивающим взглядом и тут же поспешил к складу.

Разгружать продукты вызвалось сразу несколько старателей. Золотари знали, что помимо продуктов привозит караван, они проворно сняли с лошадей тяжелый груз и, весело подталкивая друг друга явно нелитературными репликами, перетащили увесистые поняги к весам.

Михалыч неторопливо, выдерживая марку, тщательно взвешивал и записывал в накладную вес и количество привезенных продуктов. В ожидании своей минуты старатели терпеливо топтались неподалеку, пока наконец-то Михалыч не соизволил произнести радостную для людей тайги фразу:

— Спирт привез?

— Да, — сухо ответил Андрей и, улыбнувшись заволновавшимся старателям, добавил: — Двадцать литров.

Старатели наперебой заговорили:

— Михалыч! Кузьмич! Выдели горло помочить! Уж две недели всухаря сидим! У Гришки Сохатого вчера был день ангела! Отметить надо!

— У вас каждый день у кого-нибудь что-нибудь да случается. Вам хоть каждый час наливай по стакану — и будет праздник! — с напускной строгостью противился управляющий. Однако его капризы длились недолго: по лицу было видно, что он и сам не прочь поправить здоровье. Потоптавшись на месте около минуты, он расцвел в довольной улыбке и коротко взмахнул рукой:

— На всех пять литров!

Истосковавшиеся по людям, уставшие от тяжелой работы мужики закричали, засвистели на всю тайгу:

— Братцы! Кончай работу! Бросай золото! Айда в барак — пить будем! Гулять будем! Эх, Андрюха! Леха, золотые вы наши! Молодцы! Ай да парни — праздник привезли!

Андрей и Леха сразу же стали желанными гостями, лесными братьями и «мужиками одной золотой крови». Их обнимали, пожимали руки и зазывали на ночлег в любой из двух больших бараков.