Слезы из черного золота

Среди них были и военнослужащие, и журналисты, и члены комиссии из ОБСЕ и другие, кто бесследно пропал в Чечне еще в девяностые годы. Этот подвал был перевалочным пунктом, откуда людей переправляли дальше: кого в рабство, кого на казнь, кого в могилу.

– Мужики, смотрите, тут девушка! – крикнул один из бойцов.

На бетонном полу каменного мешка лежала Елена Минина. Несколько часов назад она, потеряв все надежды на спасение, упала в обморок. Ее тело лежало неподвижно, и со стороны казалось, что девушка мертва.

Юрий бросился к ней и прислонился ухом к груди.

– Жива! – крикнул он. – Жива! На воздух ее! На воздух!

Филатов взял девушку на руки и бросился вон из подземелья. И пока бойцы, оставаясь в подвале, помогали выбраться и прийти в себя остальным пленникам, офицеры милиции незаметно поднялись следом за Юрием.

Он выбежал на освещенную фонарями площадку перед зданием и положил на траву Елену, пытаясь привести ее в чувство.

– Нашатырь нужен, – раздался звонкий голос офицера.

Филатов обернулся. Оба милиционера вышли из здания и, сделав несколько шагов остановились. Один из них достал пистолет и, навинтив на него глушитель, направил на Филатова.

– Извини, парень, у нас нет времени, нам пора.

– Да вы что, ребята? – удивленно спросил Юрий, невольно вжимая голову в плечи.

В ту же секунду раздалась автоматная очередь и офицер, наставивший пистолет на Филатова, рухнул как подкошенный. Второй попытался достать пистолет, но его постигла та же участь. Из дома вышел сержант Гелига.

– Ну что, тезка, – улыбнулся он, – с вас причитается.

– Спасибо, Юра, – покачал головой Филатов.

– Мне эти двое сразу не понравились, – сказал сержант. – А сейчас, смотрю, вы вышли и они следом. Думаю, дай подстрахую... Как думаете, это диверсанты?

– Нет, – покачал головой Филатов, подходя к убитым, – это самые что ни на есть менты. И цель они выбрали правильную, и время подходящее. Сейчас должна начаться операция, вот они и смылись бы. А может, еще и вас постелили б заодно. Потом все равно потери спишут...

– Ну, это вряд ли, – для убедительности сержант показал фигуру из трех пальцев, и тут же, словно в ответ на его слова, где-то в горах раздались взрывы. Начиналась завершающая стадия войсковой операции федеральных сил.

Удары авиации и артиллерийский огонь дождем обрушились на выявленные разведкой позиции боевиков, занимаемые ими на высотах вблизи базы. После артподготовки в район двинулись основные силы, которые, сбросив остатки противника, блокировали проходы в ущелье. Далее войска завладели западными участками ущелья.

Вычислив, что остатки боевиков уходят на юг, вертолеты, не опасаясь противодействия ПВО, сбросили десант, опередив бандитов, и совместно с пограничниками блокировали ущелье. Они закончили уничтожение оставшихся террористов. Никто из тех, кто не сложил добровольно оружия, не остался в живых.

Вскоре вертолеты прилетели на брошенную бандитами базу, и уже утром следующего дня Юрий с Еленой завтракали в номере грозненской гостиницы «Весна».

Глава 13

Известие об окончании операции не обрадовало подполковника Синькова. Гибель начальника штаба, верного боевого товарища, окончательно выбила комбата из сил. Он по-прежнему находился в палаточном лагере в штабе федеральных сил. Его непосредственный начальник полковник Липатников взял его на несколько дней «под личную опеку», вернее, посадил под домашний «арест». Сделал он это с той лишь целью, что понимал: Талипов не оставит Синькова, не простит оскорбления, даже несмотря на то, что сейчас его положение резко ухудшилось. Кроме того, в случае начала судебного разбирательства Синьков был бы важным свидетелем, который мог дать оценку произошедшим событиям как грамотный командир и отличный боевой офицер.

Зайдя в палатку к Синькову, полковник в очередной раз решил поделиться с комбатом своими соображениями. Он застал подполковника в привычном виде: неподвижно лежавшего на кровати со скрещенными на груди руками.

– Ну что, Синьков, так и будешь лежать? – спросил он, присаживаясь рядом. – Ты хоть бы вставал, когда командир заходит. Совсем одичал в горах, партизан хренов!

– Слушай, Васильич, че ты хочешь? – грубо спросил комбат, медленно повернув голову к полковнику.

– Шкуру я спасти твою хочу. Шкуру и душу.

– А вы спасите тех, кто там, в горах остался... – бросил Синьков. – Сухарева спасите.

– Ну что ты за человек-то такой, – с сожалением произнес полковник. – Талипова уже обидел, теперь меня хочешь?

– Я Талипова обидел? – от возмущения Синьков присел на кровати. – Я его величество обидел? Это он меня обидел, тем, что триста ребят ни за что положил!

– Ты же знаешь, Синьков, наше дело телячье: обосрался и стой, пока вымоют.

– Я не обосрался, Васильич, – скривился Синьков, – я не обосрался. Я там стоял до последнего. Я спас десять ребят от смерти, а не Талипов. Ты что, Васильич, позицию этих говнюков занимаешь и меня агитируешь? Может, мне еще извиниться перед уважаемым полковником?