Слезы луны

— Судьба, — согласилась Джуд. — Иногда я просыпаюсь среди ночи в темноте рядом со спящим Эйданом и думаю, вот она я — Джуд Фрэнсис Мюррей. Джуд Фрэнсис Галлахер, — исправилась она с улыбкой, и на ее щеках появились прелестные ямочки. — Я живу в Ирландии у моря, я замужем, и во мне растет новая жизнь. Я пишу книги. Первая скоро выйдет, а я уже пишу новую. И я едва узнаю женщину, какой была в Чикаго. Я так счастлива, что я больше не она.

— Она все еще часть тебя, иначе ты не ценила бы себя нынешнюю и все, что у тебя теперь есть.

— А ведь ты права. Слушай, Бренна, может, тебе стоило стать психологом?

— Ну уж нет, но все равно спасибо. Я предпочитаю стучать молотком по доскам, а не по головам. — Бренна прицелилась и с одного удара вбила гвоздь. — С некоторыми исключениями.

Отлично, подумала Джуд, вот та самая щелочка, в которую можно протиснуться.

— Не возглавляет ли список исключений братец моего мужа?

Рука Бренны дернулась, и удар молотка пришелся не на очередной гвоздь, а на большой палец.

— Черт, черт, черт!

— Ой, покажи. Очень больно? — подскочила к ней Джуд.

Бренна зашипела от боли, затрясла рукой.

— Не очень. Какая же я неуклюжая дура, сама виновата.

— Идем на кухню, приложим лед.

— Ерунда. Обойдется.

— На кухню. — Джуд взяла Бренну за руку и потащила к двери. — Это я виновата. Я тебя отвлекла. Самое меньшее, что я могу сделать, — это поухаживать за тобой.

— Подумаешь, палец немного раздулся. — Однако Бренна покорно поплелась за Джуд вниз на кухню.

— Присядь, я достану лед.

— Ну, можно и отдохнуть минутку. — Ей всегда было уютно на кухне Галлахеров. Мало что изменилось здесь с ее детства, хотя Джуд кое-что добавила.

Кремовые стены, наличники из темного дерева. На широкие подоконники, поближе к солнцу, Джуд поставила горшочки с пряными травами. Старинный буфет со стеклянными дверцами и множеством ящичков когда-то был белым и облезлым ровно настолько, чтобы не угодить на свалку. Джуд открыла его и покрасила в бледно-зеленый цвет, и теперь он был как новенький. За стеклами красовалась посуда, белая, с крохотными фиалками по краям, которую Галлахеры доставали по праздникам и особым случаям.

Небольшой камин был сложен из булыжников, и маленькая, вырезанная из дерева фея, которую Бренна подарила Джуд на тридцатилетие, охраняла мерцающий в нем огонь.

Дом всегда был гостеприимным и теплым, и теперь его хозяйкой была Джуд.

— Эта кухня очень тебе подходит, — сказала Бренна, когда Джуд положила лед и обмотала тряпочкой пострадавший палец.

— Да, я надеюсь, — счастливо улыбнулась Джуд. Она теперь говорила по-ирландски напевно, но сама этого не замечала. — Жаль только, что я не умею готовить.

— Ты прекрасно готовишь.

— Да что ты! Я никогда не обольщалась по этому поводу. Какое счастье, что у нас есть Шон. — Джуд отошла к холодильнику, надеясь, что к месту упомянула Шона. — Вчера вечером он передал мне с Эйданом суп. Картофельный, с любистоком. Раз уж ты не пошла на ланч с папой, поедим супу. Я подогрею.

Бренна начала было отнекиваться, но в животе угрожающе заурчало, и она сдалась.

— Спасибо тебе.

Джуд перелила суп в маленькую кастрюльку и поставила на плиту. Достала из хлебницы буханку.

— Хлеб я испекла сама, так что за вкус не ручаюсь.

— Темный хлеб из пресного теста. Я его обожаю. На вид отличный.

— Кажется, я освоила этот рецепт.

— А зачем тебе возиться, если можно попросить Шона?

— Мне нравится печь самой. Замешивать тесто, ждать, когда оно поднимется. — Джуд отрезала несколько ломтей, разложила на тарелке. — И думать.

— И мама так говорит. А мне лучше думается лежа. Вложить столько трудов в готовку и… — Бренна взяла кусок хлеба. — Раз, и все съедено.

— Смотреть, как все съедается, — еще одна радость повара. — Джуд помешала суп. — Ты поссорилась с Шоном, и это не похоже на ваши обычные ссоры.

— Не знаю, была ли это ссора, но необычная — точно. Перемелется, Джуд. Не забивай голову.

— Я люблю тебя. Я люблю вас обоих.

— Я знаю. Ничего серьезного, честно.

Джуд достала миски и ложки. Интересно, насколько простирается дружба? Где граница? И со вздохом решила: не может быть никаких границ.

— Ты к нему неравнодушна.

Бренна занервничала.

— Конечно, неравнодушна. Мы всю жизнь неразлучны. И это лишь одна из множества причин, почему он меня раздражает так, что почти все время хочется треснуть его молотком по башке.

Бренна улыбнулась, но Джуд осталась серьезной.

— Ты к нему неравнодушна, и это не имеет никакого отношения ни к детству, ни к дружбе, это чувства женщины к мужчине.

— Я… — Бренна почувствовала, что — проклятие рыжеволосых — она краснеет. — Ну, это не… — Ложь задрожала на языке и не посмела сорваться. — О, черт! — Она потерла свободной рукой лицо и сквозь растопыренные пальцы взглянула на Джуд полными ужаса глазами. — Неужели это так заметно?

Не дождавшись ответа, Бренна вскочила и заметалась по кухне, растирая виски кулаками и изрытая проклятия.