Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Но самое весомое опровержение сути исторической гипотезы Ш. Эттингера в связи с русским «врожденным» антисемитизмом заключено в русской фольклористике и русские народные былины содержат образцы опоэтизированных еврейских библейских мотивов отнюдь не в антисемитском направлении. Школа русских этимологов, возглавляемая в конце XIX столетия блистательными профессорами А. Н. Веселовским и Н. С. Тихонравовым, культивировала идею, что народная словесность развивается посредством совмещения и заимствования, часто апокрифического, сюжетов, сказаний и преданий других народов. Веселовский, создав для познания этого явления особую отрасль — «поэтику сюжетов», без принципов которой невозможно серьезное изучение сублимации культур, сотворил в своей уникальной по широте охвата материала докторской диссертации («Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерилине», 1872г. ) шедевр этой отрасли на примере русско-былинного восприятия библейских апокрифических сюжетов об еврейских царях Давиде и Соломоне. Веселовский пишет, «что рукописи этой редакции пришли к нам из Новгорода и Пскова. Н. С. Тихонравов ставит это последнее обстоятельство в связь с развитием ереси жидовствущих» (2001, с. 250-251). Цитируемый далее отрывок из центральной книги «ереси жидовствующих» — Голубиной книги — показывает не только духовное качество «ереси» и ее духовный кругозор, но также характеризует в общем плане теорию заимствования Веселовского, на базе которой строится «поэтика сюжетов»; отрывок воспроизводит часть диалогистики русского сказителя Волота (Владимира) и еврейского царя Давида, в котором ясно сквозит не антисемитское отторжение, а проникновение русского пытливого ума в еврейскую мудрость:

"Говорит он царю Давиду Иессеевичу:

Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,

Премудрый царь, Давид Иессеевич!

Прочти, сударь, книгу Божию,

Объяви, сударь, дела Божии,

Про наше житие про свято-русское,

Про наше житие свету вольного:

От чего у нас начался белый вольный свет?

От чего у нас солнце красное?

От чего у нас млад светел месяц?"

(цитируется по А. Н. Веселовскому, 2001, с. 205).

Проникновение, как оказывается, слагает сквозной динамический принцип «ереси жидовствующих» и ересь как таковая происходит не со стороны жидовствующих, а со стороны русских, выпытывающих у жидовствующих совета о своей жизни, «про наше житие про свято-русское», — как сказано в русском сказании: «Оуведаша же мудреци его книжници, вызыскаша Соломона» (отведать мудрости этой книги взыскан Соломон). Соломон был излюбленный персонаж еврейских апокрифических сюжетов в русском сказительном фольклоре, но особой популярностью пользовалась легенда о жене Соломона (царице Савской?) и в русском языке осталось женское имя — Соломонида. Веселовский свидетельствует, что впервые русские сказания на еврейские темы появились в ХIV веке, а Тихонравов называет списки 1477 и 1494 годов, но самое знаменательное здесь то, что в «ересях жидовствующих» царь Давид называется «нашь премудрый царь» и сказатель обращается к еврейскому царю за разъяснениями по поводу «книги Божией», несомненно еврейской Библии (Тора + Танах), не только в связи с общевселенскими космическими аспектами, но и относительно духовного мировосприятия. Комментируя приведенный отрывок из диалога Давида с Волотом, Веселовский передает всю цепь вопросов: «И далее в том же роде: откуда у нас звезды, ночи, зори, ветры, дождик. Отчего у нас ум — разум, наши помыслы, мир-народ; отчего у нас кости крепкие, от чего телеса наши, от чего кровь-руда наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений» (2001, с. 206). Таким образом, значение «ереси жидовствующих» в Московском государстве, хотя еще недостаточно исторически выясненное, проявляется не по линии антисемитизма, а оборачивается в сторону духовного восприятия от еврейского источника; не здесь ли таятся истоки русского еврейства как русско-еврейского культурного синтеза.