Слезы пустыни

Выходя из кабинета директрисы, я заметила самодовольно ухмыляющуюся Саиру. Я вернулась в класс, зная, что избежала порки только благодаря заступничеству мисс Шадии. Но исключение из школы было даже хуже: словно вырвали из рук мечту, которую лелеяли мы с отцом.

В классе подруги обступили меня.

— Что там было? — спросила Мона. — Она побила тебя?

Я попробовала храбро улыбнуться.

— Нет, и пальцем не тронула. Не знаю, как так получилось, но…

— Вот это да! Тебя вообще не наказали?

Я уставилась в пол.

— Ну, меня выгнали из школы…

— Что? Они не имеют права! — воскликнула Мона. — Не ты первая начала…

В этот момент вернулась мисс Шадия, ведя за собой Саиру. Когда та пробиралась к своему месту, послышалось тихое шипение девочек. Она плюхнулась на свой конец скамьи, и Мона наподдала ей под ребра, прошипев:

— Ябеда!

— Подлиза! — сказал кто-то.

— Ябеда, ябеда, ябеда…

— Так, тихо! — приказала мисс Шадия. — Раскрыли учебники. Все смотрим на доску…

Вечером я во всем призналась дяде. Младший брат моего отца, он был истинным загава — жестким и горделивым. Тем не менее я не знала заранее, как он отреагирует. Он спокойно выслушал меня, а потом сказал, что его возмущает то, как со мной обошлись. На то, чтобы послать весточку моему отцу и дождаться его приезда, ушло бы много времени, поэтому, если я не возражаю, он сам пойдет в школу и поговорит с директрисой. Ему не терпится показать, из какого теста мы, загава, сделаны.

На следующее утро я снова оказалась в школе. Саира и ее мать были в кабинете директрисы. Они явились, чтобы стать свидетелями моего унижения — по крайней мере, так они думали. Дядю Ахмеда пригласили в кабинет. Я слушала из-за двери его объяснения: что мой отец живет в деревне и что он, дядя, на это время мой опекун. Директриса сказала ему, что я плохо вела себя и что он должен меня наказать. Она хотела узнать в деталях, как именно он накажет меня, чтобы оценить, может ли она позволить мне вернуться в школу.

— Наказания не будет, — спокойно объявил дядя. — Не будет никакого наказания, потому что в нем нет никакой необходимости. Халима не сделала ничего плохого. Как вы знаете, я ей не отец. Но она живет с нами, мы относимся к ней как к родной дочери и знаем ее как хорошую девочку из прекрасной семьи. Она рассказала мне, что произошло. Она рассказала мне, что сделала вот эта девочка — сначала провоцировала ее, а потом устроила драку. Может быть, мне стоит повторить все это вам — для пользы дела.

— Как она смеет такое говорить? — взорвалась мать Саиры. — Что за вранье! Разве это ее чуть не задушили?

— Вы должны лучше следить за вашими ученицами, — продолжал дядя, игнорируя мать Саиры. — И в частности, относиться ко всем по чести и справедливости. Мне кажется, что вы вызвали меня сюда, чтобы решить свои собственные затруднения — драки. Дети всегда дрались и будут драться. На то они и дети. Зачем делать из этого такую проблему? Не потому ли, что вы не в состоянии должным образом выполнять свою работу? Я не хочу, чтобы вы беспокоили меня снова.

Я слышала, как директриса, запинаясь, подыскивала слова для ответа.

— Позвольте вам заметить, что в моей школе нет проблем с дисциплиной. И если вы намекаете на…

— Ну вот и отлично, — перебил ее дядя. — Отлично. Тогда накажите девочку, которая заварила всю эту кашу. Если вы этого не сделаете, у моей племянницы есть право защищаться. Эта девочка обидела Халиму, поэтому Халима просто постояла за себя. В этом нет ничего дурного. Накажите девочку, с которой все началось, и покончим с этим. Полагаю, больше вы меня вызывать не будете. За что мы платим вашей школе, если вы не в состоянии поддерживать справедливую, здоровую дисциплину?

— Будьте покойны, ваша плата оправдывает предоставляемые услуги, — огрызнулась директриса.

— Я в самом деле на это надеюсь, — ответил дядя и встал — послышался скрип стула по половицам. — Вот что, все мы потратили на это разбирательство достаточно времени. Я не требую, чтобы мне описали в подробностях, как накажут ту девочку, что затеяла драку. Оставляю это на ваше усмотрение. Я также рассчитываю на то, что вы сумеете впредь обращаться с Халимой по справедливости и моего вмешательства больше не понадобится. А теперь всем желаю здравствовать.

Я отошла от двери. Даже не верилось, до чего же хорошо дядя защищал меня. Директриса просто потеряла дар речи. Дядя Ахмед был моим героем. Он вышел из кабинета, лукаво улыбнулся мне и удалился на поиски уборной.

— Эта семья! Эти люди! — послышались восклицания директрисы. — Только посмотрите, как они себя ведут! Эти загава! Что они о себе думают? Они думают, что на них управы нет?

— Надо сказать, ты с этим очень плохо справилась, — заметила мать Саиры. — Очень плохо! Нужно было выпороть ее при первой возможности. А ты вызвала в школу родственника, и теперь мы ничего не можем!

— Ты меня обвиняешь? — отрезала директриса. — Меня? Это твоя дочь всю кашу заварила…