Слезы Рублевки

Лариса лежала в сладкой истоме и наслаждалась осторожными и одновременно уверенными движениями мужских пальцев, что перебегали по ее телу. Время от времени они останавливались на одном каком-то месте и начинали разминать отдельную мышцу. Особенно приятно было, когда эти пальцы принимались за грудные мышцы. Старательно избегая того, чтобы обхватить саму грудь, не говоря уж о соске. Это доставляло Ларисе дополнительное удовольствие — лежать совершенно голой перед массажистом со странным прозвищем Ант и знать, что он не может не хотеть ее. Но что его руки никогда не перейдут границу дозволенного. А еще большее наслаждение — закрыв глаза, ощущать его руки и знать, что ты всегда можешь взять этого мужчину. Но ты достаточно сильная, чтобы не позволить себе этого.

Или позволить. Когда-нибудь… Пока что он ей в любовники не годился. Старательный, но маленький. Не привык еще иметь дело с богатыми женщинами. И они в нем вызывают пиетет. А покорный любовник — это не для Ларисы. Ей хватает покорного мужа. Вполне достаточно по жизни. Послушный богатенький папик.

А вот любовник должен быть деспот. Настоящий, великолепный, капризный зверь. Непредсказуемый. И лежащий у нее в коленях. Хотя в то же время вызывающий холодок в душе своей дикостью. И в то же время — близкое к экстазу наслаждение от того, что ты — его властительница.

«Наташка, наверное, права, — подумала она, — есть в ней этот комплекс жертвы. Ей надоело править мужчинами. Ей хочется покоряться. И в то же время торжествовать над ними».

Вот это чувство торжествования и заставляло ее провоцировать массажиста на непродуманные действия. С одной стороны, она специально не делала ему ни одного намека. Вела себя, как Снежная королева. Ни одного лишнего знака внимания, ни одного взгляда в глаза. Все время смотреть в лицо, но рассредоточенно. Словно она разглядывает что-то на стене за его спиной.

Миллионерша рядом с плебеем. Графиня, которая не стесняется своих крепостных. Потому что они для нее не мужчины. И в то же время она вполне сознательно использовала весь потенциал женской грациозности, когда входила в комнату для массажа. Это она умела. Повернуться со значением, изящно поднять ножку, в то же время изобразив якобы наивную попытку не показать совсем уж сокровенного…

Она по-своему тоже «разминала» массажиста, только не руками. Чтобы дальше с наслаждением решать, что будет с этим делать. Впрочем, мальчонка тоже, видно, парень не промах. Устроиться в салон, где можно работать с богатыми дамочками, — тоже уметь надо. Хотя работает он хорошо, не признать нельзя. Тело после его рук словно раскрывается. Впитывает в себя всю энергию — и, соответственно, готово и отдать ее.

Наташка уже ждала ее в сауне.

— Ну, что? — спросила она игриво, будучи посвящена в тайны сложной игры Ларисы с массажистом.

— Молчит, собака, — в тон ей ответила Лариса. — Смотрит только. И ничего не делает. Сеансы, вишь, бесплатные ловит, а сам ни мур-мур.

Обе засмеялись.

Лариса происходила из маленького уральского городка. И хоть давно убила, задавила в себе как вполне нормативную там полузэковскую лексику, так и характерное произношение, иногда позволяла себе в разговоре с близкими людьми вспомнить, из какого сора она себя вырастила.

Наташка была именно близкой. Не ровня, конечно, уже. Но подруга. Еще с тех времен, когда обе работали в «Литературной газете».

Вообще-то их было три подружки, которые на фоне всего прочего пожилого контингента идущей к упадку газеты смотрелись тремя юными пастушками. Этакими Дианами, которым для того, чтобы пользоваться вниманием местного мужского контингента, не надо было прилагать вообще никаких усилий. А что образование заочное — так уметь вести себя надо, чтобы это значения не имело.

С тех пор жизнь многое изменила. Катька, третья их подруга, уехала в Канаду и работает там на русском радио. Путь обычный — эксклюзивный прием, интервью с иностранцем, легкий флирт, переходящий в умело спровоцированное приглашение к будущей встрече… Несколько разговоров о современном русском искусстве, о Башмете и Волочковой, о перспективах российского бизнеса. И пара слухов из политических кругов — которые всегда доходят до журналистов. Затем упорная недоступность… с неожиданной — для обоих, конечно! — сдачей. И дело в шляпе.

«Интердевочка наша» — так ее нередко называла Наташка, которой повезло меньше всего из троих. Она так и осталась работать. Хоть и стала из секретарши элитной журналисткой элитного журнала. Но это было, собственно, и все.

Даже мужа у нее не было. И Лариса помнила, как та ревела, когда ее бросил тот полубизнесмен-полубандит из Казахстана, в которого Наталья была влюблена как кошка и который просто вытирал об нее ноги. И не только вытирал. Пару раз Наташка появлялась на людях в темных очках и со старательно запудренным лицом.

И сегодня обе знали, что она втайне завидует подружке, которая умело устроилась сначала в Совет Федерации помощником сенатора, а уже оттуда вышла замуж за важного банкира, на удивление быстро схрумкав его прежнюю жену.