Слезы счастья

— Когда ты приходила ко мне на днях, — сказала она, — ты говорила, что должна мне что-то рассказать.

— Ах да, точно, — отозвалась Полли. — За день до того, как мы виделись, мне кто-то позвонил и стал расспрашивать про времена, когда мы работали переводчицами, и правда ли, что это было прикрытие для какой-то международной службы сопровождения.

У Лизы кровь застыла в жилах.

— Он объяснил, кто он такой? — спросила она.

— Нет, навешал лапши про какие-то обвинения, которые он расследует, будто бы он детектив или что-то вроде того. Но я решила, что он, скорее всего, обычный журналюга, и сказала, что в нашем случае он напал на ложный след, после чего попросила не звонить больше со всей этой ерундой, если он не хочет пообщаться с моим адвокатом. Вот стервец! Как думаешь, кто-то в самом деле пытается представить дело так, будто нам — или, скорее, тебе, потому что они интересуются тобой, — платили за услуги иного рода?

— Им, безусловно, хотелось бы, чтобы кто-то приписал нам такие заслуги, — ответила Лиза. — Министр иностранных дел намерен вернуть Дэвида в строй при следующей перетасовке, отсюда и ноги растут. Парень, который, скорее всего, лишится работы, явно решил цепляться за пост до последнего и не брезгует грязными приемами.

— Прелестно. А что по этому поводу думает Дэвид?

— Я еще не успела с ним поговорить. Сама только узнала.

— Ну, если кто-то копает на тебя компромат — кстати, я считаю, что это низко, — то им нужна не я, а Тони. В его шкафу больше скелетов, чем в недрах полдюжины кладбищ...

— О, не волнуйся, на него они тоже вышли, но нам придется это обсудить в другой раз. Мне нужно еще кое-кому позвонить, а потом отправляться на очередную примерку.

Несколько минут спустя Лиза пересказывала разговор с Майлзом Эми, закончив своей финальной фразой о том, что Розалинд нужно взять себя в руки и повзрослеть.

— Молодец, — объявила Эми. — Будем надеться, что он передаст послание. Она так любит манипулировать... По крайней мере, пытается это делать. Дэвиду расскажешь?

— Не знаю. Вероятно, нет, если меня не вынудят. Он всю неделю кажется каким-то унылым, рассеянным. Это началось как раз в тот день, когда он не явился на шоу. И сейчас меня больше интересует, где он был на самом деле.

Солнечные лучи на глади озера сверкали, как бриллианты, плавающие в чернилах. Деревья на берегу — липы, буки, конские каштаны и клены — раскачивались и как будто шептались, когда по ним пробегал легкий ветерок. А небо над головой простиралось как лазурный фон для редких белых облачков, которые иногда лениво проплывали мимо. Дэвид сидел среди цветов клевера и маргариток на лугу, спускавшемся к самому краю воды, и следил за стрекозой, которая на бреющем полете кружила среди рассеянных соцветий журницы. Вокруг чирикали и свистели птицы, точно скрытый от глаз певчий хор, в беспорядке рассыпавшийся по зеленым веткам летних домов. Лоуренс мог сказать названия большинства из них, как латинские, так и более простые, английские. Он часами просиживал в птичниках, разбросанных по всему озеру, поджидая добычу и наблюдая за ней. Однако сегодня ему было интереснее бросать палки Люси, которую Дэвид забрал у Эми на обратном пути из Радстока.

Наблюдать за крепнущей дружбой собаки и маленького мальчика было не только трогательно, но и забавно, поскольку предугадать, кто из них первым устанет из раза в раз бросать и ловить палку, было довольно трудно. Люси и мечтать не могла о таком неутомимом товарище, а Лоуренс никогда не сталкивался с кем-то, способным держаться с ним на одном уровне целенаправленной сосредоточенности. Почему им никогда раньше не приходило в голову купить Лоуренсу собаку, удивляло Дэвида. Он часами наблюдал за игрой Люси с мальчиком и поражался, как она знает, что Лоуренсу не понравится, если она ткнется мокрым носом ему в руку или потрется о его ноги широким, лохматым боком. Какой инстинкт подсказывает собаке, что этот маленький человек отличается от всех остальных, кого она знает? И что заставило ее решить, что он ничуть не меньше заслуживает ее любви и преданности?

Дэвид улыбнулся, когда Лоуренс опять запустил палку в воздух и та, как неловкая птица, беззвучно плюхнулась в траву в двенадцати или пятнадцати футах от него, где Люси, которая двигалась еще быстрее, уже ждала, чтобы схватить ее и принести обратно, виляя хвостом. Глаза у собаки горели, она просила продолжения игры. Туда и обратно, туда и обратно. Ритуал, конец которому положит, наверное, только обоюдное изнеможение или Дэвид, когда решит, что пора забирать их домой. Торопиться, однако, было некуда. Розалинд уехала в город, в офис компании, а Эми ждала их с Люси не раньше семи.

— Останешься сегодня ночевать у Эми? — спросила Лиза полчаса назад, когда они разговаривали по телефону.

— Нет, — ответил он, — я уже пообещал Розалинд, что побуду у нее, но завтра приеду к вам с Эми.

— Хорошо. То есть я пойму, если ты захочешь провести с Розалинд больше времени, но думаю... Понимаешь, нам надо поговорить и...