Слезы Тесс (ЛП)

Началась моя новая жизнь.

На протяжении двух недель я видела Кью, только когда он возвращался домой с работы, и даже тогда это были краткие мгновенья.

Кью смотрел на меня с безразличным выражением, прежде чем исчезал в той части дома, куда мне нельзя было ходить.

Через пару минут после этого, сквозь колонки начинала литься музыка. Песни, наполненные сожалением и горечью; слова, полные гнева и угроз, сотрясали окна.

Кью любил разную музыку. Однажды вечером из колонок взвыл тяжелый рок, и слова поразили меня изнурительной потребностью.

Все пробудилось и отказывается возвращаться во тьму.

Каждое мгновенье, каждую секунду, каждый удар сердца я боюсь причинить тебе боль.

Моя решительность слабеет, моя вина увядает, мои потребности подавляют.

Я не ответственен за то, что произойдет с тобой, ты спровоцировала меня, разбудила, возбудила.

Мой язык страстно желает попробовать твою кровь, мое сердце мучительно бьется.

Страх ― моя визитная карточка, и я хочу получить твой ужас.

Кью включал песню дважды, как будто донося до меня сообщение, несмотря на это, то, что он сделал, было несерьезным по сравнению с тем, чего он хотел; и чем дольше я не говорила ему своего имени, тем больше он хотел причинить мне боль.

Отказ назвать ему свое имя было единственным оружием против Кью. Это сводило его с ума, и мне нравилось это. Мне нравилась сила, с которой я вытягивала из него эмоции.

Я лежала в кровати ночью, тяжело дыша, готовая к тому, что дверь распахнется и появится рассерженный Кью, чтобы требовать от меня ответа. Но упорство было моим другом, и я не открыла бы ему свою последнюю тайну. Или я свела бы с ума своего Господина, или сошла бы с ума от заточения. В любом случае это было неважно, пока я слушала громкую песню. Одержимая тем, как мое тело покалывало и напряглось, поглощенное трепещущими крылышками ожидания в животе, бесповоротно околдованная своим Господином.

Поэтому мы продолжали играть в нашу игру, ожидая, кто сломается первым. Ночи проходили в безумной потребности, дни тянулись мучительным нетерпением.

Уже четырнадцать дней Кью держал обещание и не приходил.

Зима таяла, весна разукрашивала природу тюльпанами и нарциссами.

Я смирилась с тем, что не знала, где живу. Сюзетт не говорила мне, когда я спрашивала, и я очень сомневаюсь, что Кью сказал бы.

Никто больше не найдет Тесс Сноу. Ее больше не существует. Я ― Ами Эсклава.

Каждый день я занималась с Сюзетт французским, а по ночам ждала Кью. Я постоянно была влажной, и когда он не появлялся, меня поглощали сны. Кошмары, в которых Кью выгонял меня, потому что больше не мог выносить. Повторяющиеся сны о Твари и Водителе, которые насилует меня, собираясь убить, но вместо Кью, который приходил спасти меня, Кожаный Жилет забирает меня обратно в Мексику. Туда, где он причиняет мне боль, ломает и продает меня кому-то другому. Брэкс появлялся в мечтах, но ни разу не спас меня. Он либо закрывал глаза на мои пытки, либо с отчаяньем во взгляде смотрел на них.

Мое сердце обливалось кровью. Мое подсознание обвиняло Брэкса во всем, что произошло, но в то же время, была моя вина в том, что я не настояла покинуть то кафе. Я не могла рассчитывать, что Брэкс будет бороться и убивать, этого не было в его природе. Я скучала по его нежности, но она и раздражала меня. Я всегда верховодила в наших отношениях, но оставалась плаксивой, нуждающейся и кроткой, потому что он не давал мне силы.

Кью бил меня, трахал и владел мной, но все же открыл во мне силу, о существовании которой я не знала.

Кью отобрал у меня все, но он не столько украл это, сколько я отдала по собственному желанию. Позволяя ему управлять, взамен я получила кое-что весомое. Он позволил мне быть собой. Быть настоящей.

Я больше не была наивной и скромной. Я выросла из девочки в женщину. Женщину, которая хотела находиться рядом со сложным, проблемным мужчиной. Женщину, которая не остановится, пока не узнает правду.

― Ами, можешь приготовить сырное суфле на ужин? ― спросила Сюзетт, толкнув меня бедром, пока проходила мимо. Мы были на кухне, окутанной ароматами свежего хлеба и выпечки.

Раздвижные двери были открыты, впуская свежий ветерок, щебетание птичек и весеннюю капель. Франция изменила меня. Я скучала по австралийскому солнышку, но также я любила прохладный французский воздух.

Кью скучал по чему-нибудь, нуждался ли в чем-то? У него было все: миллионы акров земли, охранники, штат служанок, дом, заполненный разными вещами, на которые он не смотрел, но я никогда не видела его счастливым.

Я улыбнулась, кивая.

― Конечно, могу. Больше мне и делать-то нечего.

Сюзетт захихикала.