Слияние лун (СИ)

Повелитель неба изнывал от скуки. Ничего интересного не происходило в подвластных ему землях. Современным Китаем он не интересовался. Гигантские корпорации сменили там столь милых его сердцу императоров и вельмож, драгоценный фарфор и шелка более не составляли большую часть его экспорта, а вместо того принялся Китай продавать иноземцам какие-то сложные механизмы, сущности которых Небесный Владыка не понимал. Не понимал он и песен, которые теперь пели в Китае, и танцев, которые там танцевали, да, честно сказать, более ничего не понимал он в современной жизни и только видел, что то, что было когда-то важно, стало теперь совсем незначительным, а вещи мелкие и пустые неожиданно заняли главенствующее положение.

И, замкнувшийся в тесном мире своего дворца, он, конечно же, отчаянно скучал. Минчжу могла бы развлечь его, но он сам сослал ее в свои лунные владения и она, запертая, но не сломленная, отказывалась вернуться, покуда не будет освобожден и прощен ее возлюбленный золотой дракон. Так что вдобавок к хандре, мучила Небесного Владыку еще и сердечная рана, нанесенная непокорной дочерью.

Так что он даже обрадовался, когда одна из небесных дев донесла ему, что Лун Сюй (наглец этакий) явился к нему во дворец собственной персоной и требует встречи.

— Достоин он только тюрьмы, а не монаршей аудиенции, — стараясь быть грозным, воскликнул повелитель неба, — однако истинно гуманный правитель должен сначала выслушать, а потом карать. Впустите его!

И в тронный зал развязной походкой вошел Лун Сюй. Ради такого случая он опять был одет в расшитый кафтан и штаны, а отвороты его инкрустированных яшмой сапог были украшены серебряными колокольчиками, звеневшими при каждом шаге. В руке же он нес обширную клетку, задрапированную зеленой парчой.

— Ну, с чем пожаловал, беглец? — горделиво спросил Небесный Владыка. — Что ты можешь сказать в свою защиту?

— Сказать бы я мог многое, — дерзко ответил золотой дракон, но лучше покажу, — и он сдернул блистающую парчу с клетки. В клетке сидел Семен Семеныч и щурил зеленые глаза.

— Не может быть! — воскликнул, забывшись, Небесный Владыка. — Нет, не может быть. Это же не кот о семи жизнях!

— Как видишь, это он. И я готов принести его тебе в дар, а он готов все свои семь жизней прожить рядом с тобой, если ты согласишься отдать мне свою прелестную дочь, возлюбленную мою Минчжу!

Совет

Тут я должна на минуту остановить свою повесть, и кое-что вам объяснить. Видите ли, Небесный Владыка, хотя и был великим правителем, и управлял… уж и не знаю, как вы в это поверите, мои многоопытные читатели, самим небом, или, вернее, тем, что считали небом древние китайцы, сам на самом деле ничего не решал. Любое — все равно — важное или пустяшное — решение он принимал, только выслушав советы всех своих придворных мудрецов.

Именно они когда-то убедили его поместить золотого дракона в темницу. Хотя сам он склонялся к тому, чтобы превратить дракона в какую-нибудь незначительную речку (надо заметить, что китайские драконы, в отличие от драконов европейских, относятся к водной стихии, а не к стихии огня. Именно поэтому они легко превращаются в реки, умеют вызывать дожди, а также легко проникают в малейшие щели. Именно в такую малюсенькую щелку, образовавшуюся со временем в стене его темницы и утек Лун Сюй на волю).

Небесному Владыке очень хотелось заиметь такую диковину, как кот о семи жизнях. Ведь, если вы помните, каждая из этих жизней принадлежит особому существу.

Птице в знак его вездесущности.

Тигру в знак его красоты.

Слону в знак его силы.

Обезьяне в знак его ловкости.

Змею в знак его мудрости.

Рыбе в знак его изменчивости.

И собственно коту (или кошке).

Кроме того, такой кот являлся абсолютной контрабандой в сказочном мире, что повышало его ценность практически до небес. А повелитель этих самых небес, хоть и любил свою дочь пуще собственных очей, все-таки за много лет уже привык жить без нее, и теперь всерьез задумывался на сменять ли ее руку (поскольку сердце уже давно принадлежало чертову проходимцу) на диковинного кота.

Итак, он собрал мудрецов, даосов и конфуцианцев, и рассказал им о предложении Лун Сюя. Мудрецы судили и рядили и пришли к следующим выводам.

Во-первых, кот о семи жизнях — несомненная драгоценность, и было бы весьма желательно получить его в собственное распоряжение.

Во-вторых, Минчжу упорствует в своих весенних чувствах и, скорее всего, ни за кого, кроме золотого дракона, замуж не пойдет. Кроме того, следует принять во внимание, что выдать ее, в силу чрезвычайно высокого происхождения, за ровню уж точно не удастся.

В-третьих, очень не хочется ронять авторитет Небесного Владыки и соглашаться на предложение дерзкого Лун Сюя.

В-четвертых, есть один старинный способ, к которому можно прибегнуть, чтобы и сокровище получить, и себя не уронить. А если не удастся, то мы всегда можем сказать, что испытывали подлинность чувств пылкого влюбленного.

— А это выход! — выслушав мудрецов, воскликнул повелитель неба.