Слияние лун

В глубине гостиной, на диване, оббитом изящной светлой тканью, лежал Семен Семеныч, — ну в этом-то ничего необычного не было, — но рядом с ним лежал матерый кот, совершенно чужой кот, наверняка, дворовый кот с отвратительно грязными лапами, от которого их домашний любимец уже точно набрался блох.

— Ты опять не закрыл балконную дверь, — констатировала мама. Папа, честно говоря, не помнил, закрыл ли он дверь и вообще, открывал ли он ее сегодня, — с чего бы, по правде говорить, ему выходить на мокрый от непрекращающегося дождя и неуютный балкон, но на всякий случай приготовился возражать, как вдруг Василий странным голосом сказал:

— Этот кот не со двора.

— Конечно со двора, — отмахнулась от него мама, — что ты глупости говоришь, откуда ж ему взяться?

— Из тридесятого царства, — тем же странным голосом пояснил Василий.

И правда, на диване, довольно выпуская и втягивая когти, лежал несколько уменьшившийся в размерах, но вполне узнаваемый любым, кто хоть раз его видел, кот Баюн, сверкая своей выдающейся шкурой, в которой, как известно, половина шерстинок была серебряными, а половина — шелковыми.

Второй сон Хэма

Воскресенье — конечно, день выходной. Но когда тебе надо перевести три длиннющих приложения к контракту, не до выходных дней. Поэтому Хэм встал так же рано, как и в обычный понедельник или там четверг, тихо, стараясь не потревожить жену и сына, оделся, включил ноутбук и, аккуратно не клацая клавишами, принялся за работу. И так работал часов шесть, на ходу сжевав сосиски с яичницей, подсунутые ему заботливой Дашей и выпив кофе с молоком. Очнулся он только, когда жена крикнула из коридора: «Мы на прогулку, борщ на плите» и зазвенела ключами. Хэм взглянул на мобильник. Было полвторого и, действительно, было время пожевать чего-нибудь существенного. Теплый наваристый суп уютно улегся у него в животе, а вслед за ним неумолимо навалилась дремота. «Все-таки придется часок поспать» — подумал Хэм, сгреб подушку и немедленно провалился в сон.

Снилась же ему, как вы, наверное, помните, всякая чепуха.

Снился Хэму опять дворец небесного императора, но только почему-то совсем без челяди. Оборотень шел по огромным пустынным залам, задрапированным драгоценными шелками, уставленным расписными вазами и причудливой мебелью, полных всяческих диковинных безделушек, назначение которых он не всегда мог понять. Вот и последний зал, вытянутый, со ста двадцатью колоннами, украшенными резными драконами, притаившимися в тени тропических растений. На выходе из зала лежит себе мирно тигр с ярко-рыжей шкурой, испещренной причудливыми полосками (это только четырехлетние дети думают, что полоски на шкуре тигра параллельные и прямые. А это не так. И у зебры, кстати, тоже). «Что за чепуха мне лезет в голову?» — подумал озадаченно Хэм. И, чтобы показать, кто тут хозяин, взглянул тигру прямо в глаза. Тигр взгляда не отвел (это только у Киплинга тигры отводят глаза под взглядом сильного человека), но вдруг совсем по-кошачьи мгновенно переменил позу, потянулся на громадных передних лапах и зевнул. И стало ясно Хэму, что никакой это не тигр, а Семен Семеныч собственной персоной.

И тут дворец кончился, и начался чудесный парк. По парку гуляли павлины с переливчатыми хвостами. Один из них издал неопределенный клекот, и оборотень понял, что это тоже Семен Семеныч. По деревьям прыгали вертлявые макаки. К ногам Хэма упала шкурка манго, он поднял голову — Семен Семеныч в облике обезьяны висел прямо над ним на длинном хвосте и корчил рожи.

Что-то прошуршало в траве и мелькнул длинный пятнистый хвост. Это был гигантский питон, но, конечно же, и это был Семен Семеныч.

Хэм склонился над прудом, намереваясь ополоснуть лицо и развеять, наконец, странный дурман. Радужный сазан Семен Семеныч смотрел на него из прозрачной воды и разевал беззвучно рот.

«Да что ж это такое!» — подумал Хэм и тряхнул головой. И тут же и дворец небесного владыки, и чудесный парк, и вообще все небеса и земля стали необычайно маленькими. Такими маленькими, что поместились на спинах четырех слонов. Один из слонов подмигнул ошарашенному мужчине необычайно умным глазом. То был, как вы уже поняли, Семен Семеныч.

И тут Хэм совершенно неожиданно проснулся. «Давненько я не был на Обводном» — подумал он. — «Не иначе, как Василий опять попал в историю» и принялся звонить Даше и объяснять ей, что ему необходимо срочно навестить старых друзей. На часах же, между тем, по-прежнему было полвторого.

Осы и радуга

Вот так и случилось, что в тот самый момент, как ошеломленные Петуховы (все, кроме Василия, разумеется) познакомились с выдающимся сказителем и песнопевцем, грозным стражем границ тридесятого, верным слугой Кощея и прочее, прочее, прочее — котом Баюном, проще говоря, в дверь практически одновременно вошли оборотень и Кондратьевна с шарлоткой (признайтесь, вы уже про нее позабыли).

Баюн, между тем, спрыгнул с дивана, обрел свой обычный размер, отчего в гостиной стало сразу же тесно, и промолвил своим невыразимо прекрасным поистине бархатным голосом: