Слияние с ним (ЛП)

— Солнышко, нельзя жить с этим страхом, ты должна пройти тест, и мы вместе справимся со всем, что нам предстоит.

Я провожу руками вверх и вниз по её ногам, не уверенный, успокаивает ли это ее или меня, в данный момент.

— Обещаешь? — спрашивает она, выглядя такой неуверенной.

— Я клянусь, у нас всегда будет завтрашний день вместе, — наклонившись, я слегка касаюсь её губ, затем откидываюсь назад и жду продолжения.

Покачав головой, она говорит:

— В любом случае. В одной приемной семье, где я жила, когда мне было пятнадцать, было ещё пять детей. Там был один парень, ему было семнадцать, от него всегда исходило жуткое ощущение, понимаешь? Его звали Стивен. Я делала всё возможное, чтобы держаться от него подальше, но он всегда был рядом, всегда смотрел на меня. Я знала, что мне нужно выбраться из этого дома, поэтому я… — она прервалась, отвернувшись.

— Ты что?

— Я ударила приемную маму по лицу. Это был не самый лучший поступок, но я знала, что это будет моим билетом на выход. На следующий день меня перевезли, но не раньше, чем её муж отплатил мне взаимностью.

Я делаю всё возможное, чтобы не показать ярость, прокатывающуюся по моему телу при мысли о взрослом мужчине, который лупит пятнадцатилетнюю Алиссу. Я знаю, что моё лицо должно быть выражает мой гнев, так как я сжимаю челюсти. Алисса смотрит мне в лицо и кладет руки мне на плечи.

— Клянусь, я уже не тот ребенок, Зак. Я не хожу и не бью людей вокруг, правда. Я стала медсестрой, потому что хотела помогать людям, — качая головой, я думаю, какой она была в пятнадцать лет.

— Солнышко, мне было бы все равно, если бы ты ходила и убивала людей, я бы сказал Дину и Брэю закопать тела за тебя. Я только хотел бы, чтобы ты не убивала меня во сне, — я ухмыляюсь ей, пытаясь разрядить обстановку, даже если мои слова — стопроцентная правда.

Эта мысль пугает меня до смерти, я не думаю, что эта девушка может сделать что-то, что изменит моё мнение о ней. Алисса даже не осознает, насколько сильно она меня контролирует. Улыбаясь, она говорит:

— Конечно, я бы пощадила тебя, ты видел себя? Если бы я тебя убила, это было бы самоубийство, потому что жизнь не будет стоить того, чтобы жить, если я не буду получать ежедневную дозу оргазмов, которые ты выдаешь.

Я снова смеюсь. Когда в последний раз я так чертовски много смеялся?

— Я подарю тебе столько оргазмов, сколько ты захочешь, — обещаю я, наклоняясь и целуя её, — как только мы закончим с этим разговором, то есть.

— Ар, хорошо. Ну, я снова встретила Стивена в колледже, два с половиной года назад. Он пригласил меня на свидание, я отказалась и подумала, что на этом всё.

Ярость вернулась, я скрежещу зубами, пытаясь сдержать её.

— В любом случае, он преследовал меня в течение шести месяцев, прежде чем полиция смогла поймать того, кто это был. Это был Стивен, моим преследователем был Стивен.

— Что значит преследовал тебя? Какого хрена он делал? — я не думаю, что смогу долго сдерживать эту ярость. Мне хочется найти этого ублюдка и похоронить его.

— Все началось с роз. Он посылал розы, сначала без открыток. Никаких сообщений, просто букеты роз, — чёрт, её глаза снова слезятся, но мне нужно это услышать, мне нужно остальное, сжимая её бедра, я побуждаю её продолжать, — потом были сообщения. Он… Он посылал мне текстовые сообщения со случайных номеров, но всегда описывал, что на мне надето, и где я нахожусь в это время. Как будто он хотел, чтобы я знала, что за мной следят. Я никогда не знала, кто это был. Думаю, ему это надоело, потому что розы стали приходить с одним и тем же сообщением все время.

— Что было написано в сообщении? — спрашиваю, не зная, хочу ли я знать.

— Там всегда жирными буквами было написано ШЛЮХА. Затем, в сообщениях описывалось, что он планирует со мной сделать, очень подробно, вплоть до того, как он будет душить меня, потому что, по его словам, такие шлюхи, как я, не стоят того воздуха, которым они дышат, — я делаю дрожащий вдох, ожидая, когда она продолжит, — однажды, он вломился в мой дом, украл все трусы, которые у меня были, и оставил записку на моей кровати, — она дрожит, её пальцы вцепились в ткань моей рубашки, — дошло до того, что я не могла выйти из дома. Я заперлась на два месяца, пока его не поймали. Девочки по очереди оставались со мной, так что я никогда не была одна. Пришло время практики в больнице. Я должна была пойти туда, я знала, что должна пройти практику. Я слишком много работала, чтобы дойти до этого этапа обучения. Решила, что не хочу потерять всё над чем работала из-за того, что какой-то псих на меня позарился.

— И что случилось потом? — спрашиваю я.

— Охрана больницы поймала его, когда он загнал меня в угол в коридоре реанимации, обхватив руками моё горло, пытаясь сделать то, что он обещал.

Вот дерьмо.

— Солнышко, я не знал. Ты должна сказать мне, если что-то, что я делаю, является для тебя спусковым крючком, я только что держал руку вокруг твоего горла, а ты ничего не сказала. Черт, детка, мне так жаль.