Слияние вод

- А затем, что теперь мы можем потолковать об этом спокойно. Кроме любви, страсти, буйной молодой крови есть еще семья, и семья останется и тогда, когда кровь простынет и страсть уляжется...

Ничего не понимаю.

- Сейчас поймешь... Плохо, что у тебя нет образования Гараш... Школа механизаторов - это не образование, а специальность. Ты скажешь, что дипломы к семейному счастью не имеют отношения. Да, пока не имеют, а потом...

- Значит, раньше ты боялась, что мне станет скучно с тобою, а теперь, что сама затоскуешь?

Майя задумалась, продолжая гладить его волнистые волосы, скользнула ладонью по твердой, как яблоко, щеке.

- Нет, сейчас я уже ничего не боюсь. Будь только всегда таким... Таким же добрым, мягким... Я не вынесу грубых слов, грубого отношения, холодного взгляда...

Снова по всему селу затрубили утреннюю зорю петухи, первый луч солнца окрасил верхние стекла в окне.

- Вставай, сейчас наши поднимутся.

Гараш удержал жену:

- Рано еще, полежи... Почему же ты не спрашиваешь, чего я боюсь? Ну, не боюсь, так сомневаюсь. Или решила, что я из гордости не признаюсь в своих сомнениях?

- Сомневаться - не значит быть слабым. Не сомневаются только невежды, - сказала Майя. - Дай волю невежде, он все превратит в руины: и счастье, и семью, и благополучие. Натворит такое, что Ага-Мохаммеду не снилось!

Гараш не знал, кто такой Ага-Мохаммед, но спросить жену не рискнул. Сама того не желая, Майя больно уколола его.

Майя спрыгнула с кровати, посмотрела на часы, заглянула в зеркало, поправила волосы и, ежась от холода в нетопленной комнате, нырнула под одеяло.

- Ох, какая у нас горячая постель!

- Тебе нравится?

- Еще бы!

- А почему-то в детстве, когда я просил у мамы второе одеяло, она мне отвечала: "Сынок, одеялами-то не согреешься, - дыхание нужно!" А вот чье дыхание нужно, не объяснила. Ты не знаешь, чьим дыханием согрета наша постель?

- Откуда мне знать, - пожала плечами Майя, но не выдержала, рассмеялась, - Ох, как мне нравится твоя мама!...

Гараш поцеловал ее.

- Больше всего я боялся, что вы не сойдетесь. Спасибо, что с первой же встречи оценила мою маму. Ведь так часто невестки и свекрови ссорятся!

- Если ты только этого боялся, то могу успокоить: свою свекровь я сразу полюбила. - Гараш молчал, - Ну, остался еще в твоем сердце страх? Что тебя пугает?

- Ты уже сказала: мы не ровня. - Ему было не легко произнести эти слова. - У нас в селе аттестат зрелести есть у любого молокососа, и я, взрослый парень, женатый человек, знаю не больше такого сосунка... - Он хотел добавить, что через год-два Майя повстречается с учителем, или врачом, или инженером - и все переменится: она уйдет от Гараша и будет со стыдом вспоминать, что жила с каким-то неотесанным деревенским механизатором,

Майя поняла, и ей стало жаль мужа, но она не раскаивалась, что начала разговор. Лучше сейчас, пока они так бережно относятся друг к другу, обо всем серьезно потолковать. Она рассказала Гарашу про свою подругу, девушку образованную, красавицу, которая предпочла всем своим поклонникам шофера. Живет с ним прекрасно, дочку растит, муж учится на заочном отделении университета. Значит, начинать жизнь неровнями можно. Плохо, когда муж и жена остаются на всю жизнь неровнями, постепенно делаются чужими друг другу.

Хотя слова жены показались Гарашу разумными, он угрюмо сказал:

- Способный, наверно, парень. Такие недолго в шоферах засиживаются...

- Знаю я его. Сообразительности хватит тебе на руки воды полить, усмехнулась Майя, - Ты куда скорее расправишь крылья.

- Да ведь несколько лет нужно, чтобы образование получить, - уныло заметил Гараш.

- Нам с тобой теперь торопиться некуда, - мягко, но настойчиво, словно заупрямившегося сынка, уговаривала Майя. - Разве ты не лучший тракторист района? Сам Шарафоглу говорил, а он, по-моему, словами не бросается. Как тебя колхозники-то прозвали? "Лекарь машин!" Народ зря такое прозвище не даст - поверь.

- Да я верю, и... и мне приятно, что ты не разочаровалась во мне, мялся Гараш, чувствуя, что вспахать гектаров двадцать подряд в самый жаркий день легче, чем вести такой разговор. - А помнишь, как я тебе рассказывал о своем проекте строительства МТС? Ведь одним словом ты меня уничтожила, высмеяла, показала, что берусь не за свое дело.

Майя громко рассмеялась.

- Милый, клянусь, я люблю тебя все сильнее! Чистая у тебя душа, а это самое главное. Остальное приложится... Знаешь, что в тебе мне больше всего понравилось? Молчаливость. Ты не пытался показаться лучше, чем есть, не кружил мне голову льстивыми словами. Видишь, твой недостаток принес тебе же пользу. Ну, теперь у тебя в сердце не осталось страха?

Гараш смущенно улыбнулся.

- Отец всегда говорит, что нестираное платье преет от пота, а душа человеческая - от невысказанных слов. Пусть же в моей душе не останется таких слов.

И вдруг в нем проснулась гордость мужчины, гордость, воспитанная поколениями, освященная преданиями и обычаями, и Гараш с деланным смехом закончил:

- Да ничего я не боюсь, шучу все, вставать пора!...