Слимп

— Я тоже, — согласился Семён. — Хайк, скажи-ка, дружище, а ты можешь попробовать взять управление этой посудины на себя? Навроде того, как ты друидским домом управлял, чтобы со мной встретиться.

— Попробую, — коротко ответил Хайк и надолго умолк, глядя в шар предсказаний.

Шло время, минута за минутой: звёздный пейзаж за стенами-окнами почти не менялся. Почти, потому что кое-какие изменения всё же происходили, медленно, но происходили — какие-то звёзды постепенно тускнели и исчезали, какие-то наоборот, возникали; казалось, что вселенная неспешно вращается вокруг единственного центра мироздания — вокруг прыгалки чужих.

Будь на месте Семёна какой-нибудь крупный физик-теоретик, он уже раз пять сошёл бы с ума, потому как прыгалка нарушала все известные законы физики, обходясь безо всяких теоретически предсказанных гиперскачков, подпространств, нуль-проколов и сверхсветовых скоростей. Возможно, даже игнорируя и великую теорию относительности. Она просто очень быстро летела.

А, может, и не сошёл бы с ума, а вовсе наоборот — наглядевшись воочию на все эти антинаучные страсти, возвысился бы тот теоретик интеллектуально и тут же придумал бы новый закон физики, объясняющий всё на свете. За что благодарные сограждане вручили бы ему Нобелевскую премию, поставили бы при жизни памятник на родине и благополучно забыли бы о том физике через десяток-другой лет, увлечённые единственным жизненно важным для всех законом — экономическим.

Семён подобрал монеты, чего деньгами зря сорить, и сел напротив Хайка, прислонившись спиной к вселенной за прозрачной стеной.

Минут через пять Хайк ожил.

— Есть, — выдохнул он, глядя на Семёна покрасневшими от напряжённого вглядывания глазами, — подключился.

— Ну-ка, — обрадовался Семён, — и что у нас там?

— У нас там билет в один конец, — сообщил Хайк. — Я не силён в звёздной терминологии чужих... по-моему, прыгалка летит в один из самых окраинных Закрытых Миров. Там у них что-то вроде основной базы.

— Так-так, — Семён довольно потёр руки. — Можешь изменить маршрут?

— Могу, — кивнул Хайк. — Только куда лететь? Миров, живых Миров — тысячи. А мёртвых и того больше. И все имеют свои координаты! Которых я, разумеется, не знаю. Тем более в исчислении чужих.

— Нафиг нам те координаты! — встрепенулся Мар. — Семён, скажи ему, чтобы рулил к самому ближнему Миру. Какой будет, такой и будет, какая разница. Нам главное из этого тазика побыстрее выбраться, а там уже я за дело возьмусь!

— Хайк, веди прыгалку к ближайшему Миру, — сказал Семён. — Только проверь, чтобы он не совсем мёртвым был. Чтобы хоть воздух имелся.

— Само собой, — кивнул Хайк и опять уставился в шар.

Вселенная провернулась вокруг прыгалки на пол-оборота и остановилась; одна из звёзд стала увеличиваться в размерах — это было местное солнце.

Из темноты проклюнулась ещё одна звёздочка: быстро приблизившись, она превратилась в планету. Прыгалка пошла на облёт неведомого Мира.

Похоже, технической цивилизацией на этой планете и не пахло — сплошь зелёные материки, ни городов, ни пустынь; очень тихие моря и океаны — за время облёта Семён не увидел на них ни бурь, ни штормов; небо этого Мира было неправдоподобно чистым. Планета казалась весьма благоустроенной. По-хозяйски благоустроенной.

— Экий конфетный мир, — с неприязнью сказал медальон. — Не верю! Небось как у той шлюхи — морда намазана, а сама месяц не мылась...

— Да ты, Мар, настоящий циник, — в притворном ужасе заметил Семён. — Не веришь ты в светлые идеалы. В торжество добра не веришь! Как же так?

— Да вот так, — серьёзно ответил медальон. — Не верю. И в то, что красота спасёт Миры... выдал такое один, не помню кто... тоже не верю! Ничего их не спасёт. Даже слимп.

— От чего — не спасёт? — заинтересовался Семён.

— Да от всего, — уклончиво ответил Мар. — Не спасёт и точка.

— Тогда, может, ну его, этот слимп? — легко предложил Семён, глядя, как новый Мир приближается к ним, разворачиваясь от горизонта до горизонта бескрайней зелёной равниной. — Раз он всё равно не спасёт... Хайк, вон там! Видишь, вроде бы здание какое-то... Обойдёмся, Мар, без слимпа?

— Ты что! — возмутился медальон. — Я же образно! Соображать надо. Спасёт, не спасёт, торжество добра... Ты прямо как Кардинал с его идеей фикс об идеальном мироустройстве. Найдём — там разберёмся.

— Эт-точно, — согласился Семён, — разберёмся. Хайк, тормози и вниз. Приехали.

Прыгалка скользнула к земле.

Едва только энэлошка коснулась поверхности, как стены-окна немедленно приобрели изначальный серебристый цвет: Семён опять почувствовал себя запертым в консервной банке.

— Всё, кино закончилось, — Семён подошёл к двери. — Хайк, когда мы выйдем из прыгалки, что с ней будет?

— Дальше полетит, — Хайк встал, не отрывая взгляд от шара, — по адресу. Я её снаружи контролировать никак не смогу.

— Ладно, — Семён приложил руку к треугольнику на двери, та послушно растворилась. — Тогда подожди меня в коридорчике.

Хайк осторожно, словно неся в руках не шар предсказаний, а до краев полную чашу, вышел из помещения.

— Ты что задумал? — поинтересовался Мар. — Вижу ведь — задумал!