Слимпериада. Трилогия

Вот так, за разговорами, они шли, шли, пока не пришли к пустыне.

Оплавленная гора была хоть высокая и длинная, но не бесконечная – постепенно сойдя на нет, она сменилась бескрайней пустыней: серые барханы тянулись насколько хватало глаз. Над барханами висела неправильная луна, заливая унылый пейзаж бестеневым светом; где-то далеко выл одинокий шакал, тоскливо и безнадёжно.

– Хайк, доставай-ка шар, – Семён внимательно оглядел барханы. – Будем направление уточнять. Уточним и пойдём… эх, не люблю я по сухому песку ходить! Ноги вязнут да и вообще, – он протёр глаза, – вот, уже и пыли надуло. Непростое оно дело, богов искать… Утомительное.

– Нам – туда, – махнул рукой Хайк, заглянув в шар предсказаний, – во-он туда, – Семён посмотрел в том направлении: песок да песок, никаких ориентиров.

– Надо почаще в шар заглядывать, – решил Семён, – а то будем ходить-блуждать до потери интереса к реальности, – и зашагал по песку.

…Рассвет застал их в пути: как Семён и предполагал, идти по барханам оказалось трудно. Мало того, пару раз они уходили в сторону от маршрута и приходилось делать приличный крюк, чтобы вернуться на прежний курс; один раз сделали привал, позавтракали и немного вздремнули. И пошли дальше.

Солнца всплывали одно за другим, поднимаясь над серой пустыней и превращая её в золотую, горячую; когда над горизонтом встала солнечная дуга, половинка звёздного венка, Семён увидел под ней оазис: редкие зелёные пальмы вокруг синего озерца и лежащую на берегу человеческую фигурку.

– Ребята! – Семён остановился, подбоченился и торжественно указал рукой на озерцо, – вон там нас ждут несметные богатства! Вперёд! Мы станем купаться в деньгах и швырять их в море, – утопая по щиколотки в песке и кляня усталость, он тем не менее довольно бодро потопал к оазису.

– Ты с ума сошёл! – ахнул Мар, – кто ж в море деньги швыряет, ты что?! Разорение, сплошное разорение… И где ты вообще море увидел, где? Ой, Семён, не нравится мне твоё поведение, подозрительное оно! Наверное, солнцами голову напекло, экая она у тебя нежная… А вроде бы ещё не очень-то и жарко, – медальон не на шутку встревожился. Впрочем, Олия с Хайком тоже не поняли опрометчивого заявления о несметных богатствах и пришлось Семёну на ходу рассказывать им «Остров сокровищ», что помнил, то и рассказал; лучше всего, разумеется, Семёну запомнилась лихая пиратская песня.

Потому-то к озерцу они подошли, во всю горланя: «Йо-хо-хо и бутылка рому!»; больше всех надрывался Мар, хотя никто его, кроме Семёна, слышать не мог: от такого шума только глухой не проснулся бы! Но фиолетовый бог, как его окрестил Семён, спал в теньке под пальмой крепко-крепко и разбудить его мог разве что проливной дождь с градом. Которого здесь не могло быть по определению.

Семён остановился возле спящего, присел на корточки: молодой бог в набедренной повязке лежал сложив руки на груди и улыбался – видимо, ему снился хороший сон; рядом валялись курительная трубочка и полупустой кисет. Просыпаться бог не хотел ни в какую, понапрасну Семён окликал и тормошил его, всё бестолку!

– Давай водой окатим, – предложил Хайк. – Я порой вот так же отключался, после травки, меня водой и будили. Грубо, но действенно!

– Именно что грубо, – Семён встал. – Бог, как-никак, не алкаш подзаборный! Деликатнее надо.

– Верно, – согласился Мар, – не надо водой, ты оплеух ему навешай, хрена миндальничаешь! Проснётся как миленький, куда денется… Но деликатно навешивай, в самом деле, а то очнётся и станет бузить, метать громы-молнии и наказывать всех подряд.

– Советничек, – сказал Семён. – Дипломат. Олия, возьми-ка из сумки стакан и набери воды: сейчас мы нашего гражданина чародея от нездорового сна лечить будем, – пока Олия ходила к озерцу, Семён и Хайк усадили бога, чтобы тот не захлебнулся; придерживая его за плечи, Семён влил ему в рот лечебной воды. Эффект превзошёл все ожидания: гражданин чародей тут же открыл глаза, вскочил на ноги и, трусцой подбежав к озерцу, немедленно упал в него лицом вниз, где и затих; возле ушей у бога забулькали крупные пузыри.

– Возможно, у настоящих богов принято именно так умываться, – с сомнением сказал Мар, – э-э… радикально. Случись подобное с обычным человеком, то я решил бы, что он тонет. Вернее, топится на мелководье.

– Хайк! – Семён бросился к тонущему богу, – помогай! – вдвоём они оттащили несостоявшегося утопленника подальше от воды; молодой бог вяло отбрыкивался, обзывая всех «мороками запредельными» и требуя, чтобы никто из снорожденных не вмешивался в его личную жизнь – похоже, он ещё не вполне пришёл в себя и путал сон с явью; Хайк держал бога сзади мёртвой хваткой, не давая ему махать руками. И не знал, что делать дальше.

– Эк всё запущенно-то, – Семён выплеснул остатки воды из стакана. – Мар, коньяку мне! Вот, молодец, – Семён раскупорил появившуюся бутылку, налил в стакан на треть и силком влил коньяк в рот молодому богу. Тот хотел было выплюнуть, но передумал и проглотил – взгляд у него прояснился.